Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

«Да, неоднозначная ситуация. — Истомин поднял с земли «Парабеллум». — И вроде бы правильно всё, враг он, однозначно враг, раз с немцами пришёл, и иуда в полной мере. Ну не слепой же он был, в конце-то концов, чтобы не видеть, что такое теперешние немцы есть, чтобы их с интервентами путать. Но с другой стороны вроде… Хотя нет, с какой стороны не крути, всё одно выходит не тех он союзников себе выбрал, чтобы с советской властью счёты сводить, ой, не тех. Злоба на большевиков разум ему затмила, не иначе. А злоба она ведь вещь такая, напрочь ум вышибить может. Вот как у вас, ваше благородие, например, — вмешался в ход мыслей Истомина внутренний голос. — Встали тут посреди леса и дискуссии сами с собой развели. Как да если бы да не так, ну прямо комиссар на политчасе. Только тот, у своих политику толкает, а вы, господин штабс-ротмистр, у немцев под боком. Ну и кто же вы после этого? А ведь точно, — спохватился Истомин, — тут же до той поляны и пары километров не будет, а если немцы серьёзные поиски начнут, то… А я тут стою и о политике рассусоливаю. Да и вообще глупая это изначально идея была немцам допрос устроить. Ну чего они в сущности такого важного могли знать? Положил бы их всех разом, шашлык в зубы – и ходу. Так нет же, вообразил себя мстителем всея Руси, и «Бордо» не попробовал, а оно наверняка марочное было. Ладно, всё, в дорогу», — и, сунув в вещмешок кобуру с «Парабеллумом», Истомин быстрым шагом углубился в лес.

Шёл долго, с максимальной осторожностью, часто делая петли, чтобы сбить со следа возможную погоню, и только отойдя от известного места километров на десять, Истомин решил сделать привал. Но не тут-то было. Сзади со стороны грунтовой дороги, которую он только что пересёк, послышался шум двух мотоциклетных моторов, а потом ударила пулемётная очередь. Влип, мгновенно упав на землю, Истомин взял на прицел мотоциклистов, но тут же понял, что стрельба ведётся не по его душу. Его немцы из-за деревьев не видели вообще, к тому же у них было занятие поинтересней, чем искать в придорожных зарослях одинокого бойца Красной армии.

Немцы охотились на человека. Именно охотились, по-другому не назовёшь. Человек бежал от них к лесу, а они гнались за ним на мотоциклах, периодически постреливая из установленных в люльках пулемётов под ноги бегущему. Всё равно, что гончие на зайца. Так, немецкая охота в русском лесу. Истомин усмехнулся. Ладно, шестеро уже шашлык съели, теперь очередь за охотниками.

Человек бежал как раз в сторону Истомина. То, что надо. «Ну, ближе, ближе. Ох ты, да он инвалид, и в возрасте, уже лет пятьдесят, не меньше». И действительно, правой руки ниже локтя у человека не было, а в левой он тащил кожаный мешок. «Да брось ты его, дурень, не добежишь ведь, что там, золото, что ли?» – думал Истомин, выцеливая мотоциклистов. Всё, человек без сил рухнул на землю в каких-нибудь пятнадцати-двадцати метрах от Истомина. Немецкие мотоциклисты резко затормозили рядом. «Ваш выход, господин штабс-ротмистр». Истомин срезал всех шестерых одной очередью, а потом, выйдя из зарослей и на ходу сменив магазин автомата, добавил ещё. Так, с этими порядок, а как там «заяц» «Заяц» лежал на земле и тяжело дышал.

— Выпейте воды, — Истомин протянул ему открытую флягу. — Идти сможете? – спросил он, после того как спасённый им человек прекратил пить.

— Да, — закивал тот, — могу. Спасибо вам, товарищ, только мешок мой возьмите,  там… — он сделал паузу, — государственные ценности.

— Ладно, — Истомин поднял мешок. — Ну ничего себе, да в нём полпуда веса, не меньше. Госценности, значит. Точно золото или что-то в этом роде. Вот значит как. Но такую тяжесть в одной руке тащить, на нём даже лямок нет.

— Я сейчас, — Истомин подошёл к одному из мотоциклов, открыл багажник, достал оттуда немецкий пехотный ранец и, выбросив всё содержимое, сунул туда мешок. Так-то лучше. Полпуда на спине не то, что в руке, тем более, когда она у тебя одна.

— Всё, — Фёдор Иванович Рублёв, а так звали спасённого Истоминым человека, пошатнувшись, схватился за ствол дерева, — не могу больше, давайте хоть пять минут отдохнём.

— Не пять минут, а до утра, и не меньше, — Истомин огляделся. — Здесь ночевать будем. Мы по ручью шли, так что немцы нас даже с собаками не найдут. Да и вечер уже, привал.

Некоторое время оба лежали молча. Потом Истомин вынул из вещмешка трофейный паштет. Обед и ужин сразу, что же, давно пора. От голода уже подводило живот. Пеший переход для кавалериста – нет, всё же с первого раза трудновато. На продуктах решили не экономить, так как вдали стала отчётливо слышна канонада, а, следовательно, до фронта один день перехода или около того. Ну а в случае чего у немцев можно подхарчиться, если повезёт, конечно.

— Ну что же, — начал Рублёв, когда они покончили с едой. — Разрешите представиться ещё раз, Рублёв Фёдор Иванович, кассир госбанка. Как вы уже, думаю, догадались, в мешке…

— Золото? – Истомин улыбнулся.