Попаданец с четырьмя колёсами (СИ)

— Очень информативно! — саркастически отозвался я. — В общем-то, об этом я догадался. И что они делают с нефтью? И где находится эта самая их Лестингория?

— Там, — Памплисиодор махнул куда в сторону от нефтяных полей, противоположную той, откуда мы приехали.

— Они живут в горах?

— Скорее, в пригорах… в пригорье, — поправился Памплисиодор.

— А что они делают с нефтью? — любопытствовал я.

— Не знаю. Знаю, что привозят на рынок благовония, лечебные мази, косметику для женщин. Потом разные лёгкие и прочные вещи: вилки, ложки, чашки, коробочки, вёдра…

— Та-ак! — почти зловеще протянул я. Похоже, эти лестингорцы овладели секретом нефтяного синтеза и заваливают рынки дешёвой пластмассой и прочими продуктами нефтехимии. Но кое-что нужно уточнить:

— А почём они продают товары?

— О! Очень дорого! За одну вилку просят столько же, сколько и за серебряную. Но люди всё равно покупают, особенно те, кто часто путешествует — купцы, караванщики. Чтобы не тащить с собой лишний груз. Их изделия намного легче металлических.

— Хм… Да-а… конечно. Впрочем, всё понятно: сырья не хватает, трубопроводный транспорт отсутствует, дорога дальняя… — И я тихонько запел вполголоса — себе, под решётку радиатора: — Дорожкой длинною, да ночкой лунною…

— Что будем делать? — спросил Памплисиодор. — Куда-нибудь поедем, или как?

— Или как, — согласился я. — Подождём ваших лестингорцев и пообщаемся с ними. Очень хочется узнать: почему бензином не торгуют? Не делают его, что ли? Ну, тогда попробую их научить изготовлению этого весьма полезного продукта…

Мы отъехали в сторонку, чтобы не мешать проезду кого бы то ни было — если таковые вдруг появятся. Позицию заняли неподалёку от заполненных нефтью бочек — тут на меня никто ненароком не капнет, а запахом я всегда смогу преспокойно наслаждаться.

Памплисиодор пошёл узнавать насчёт ближайшей харчевни — не может быть, чтобы столь полезное для людей заведение где-нибудь поблизости не нашлось! Неужели при таком количестве сборщиков не организовано питание и проживание? А, вон там, за большими деревянными резервуарами, виднеются какие-то крыши.

Я глубоко вздохнул. Вот чего мне не хватало! И я стал дышать с утроенной энергией. Ну, в общем, делал почти то же самое, что собрался делать и мой попутчик: питался. Святым Духом Его Божественности Бензина!

И сразу меня осенило: а может, я не расходую бензин в баке потому, что беру энергию от дыхания? Воздухозаборник-то работает по-прежнему, я чувствую. И воздушный фильтр тоже. Недавно поменянный, кстати. Непонятно, правда, как он может работать при молчащем двигателе… Ну, что ж, спишем всё на магию — она не протестует.

Лошадки мои, как ни странно, на волю не просились. А ведь лошадиные силы просто обязаны сходить с ума по бензину! А вместо них, получается, схожу я один. Ну, пусть и не схожу, но от десятка литров не отказался бы. А лучше — от тридцати! Однако, вспоминая, с каким удовольствием лошадки набросились на травку… я уж и не представляю вообще, что вокруг меня происходит!

Подошёл Памплисиодор, ковыряя в зубах тонкой веточкой. Где он её взял? Разве тут что-нибудь растёт? Но веточка растаяла в воздухе, едва он отбросил её в сторону. И тут магия!

— Перекусил? — поинтересовался я.

— Великолепно! — он был реально доволен. — Замечательная харчевня! Даже буйволиное молоко в наличии, а я его так люблю!

— Молоко просто так давать не будут, — назидательно произнёс я. — Это за вредность.

— За мою, что ли? — улыбаясь, произнёс Памплисиодор.

— Ну, если ты бензин, то да. За бензиновую. То есть за вредные здешние испарения. Вот это всё, — я обвёл «дворником» вокруг, — очень вредно для людей. Потому и повязки, потому и молоко.

— Да? — улыбка исчезла с лица Памплисиодора, и он принялся торопливо что-то наколдовывать. Спустя минуту его лицо украсила точно такая же повязка, что и у остальных сборщиков нефти.

— Ну, вот, — удовлетворённо протянул я. — Ещё тебе ведёрко и черпачок — и можно приниматься за работу!

— Ещё чего! — отмахнулся Памплисиодор. — Я лучше чего-нибудь придумаю, чтобы здесь не так вредно было работать!

— Придумай-придумай, — покивал я багажником. — Благодарное человечество тебе спасибо скажет… А, вон уже и едут!

— Но я ещё не успел ничего придумать! — растерянно произнёс Памплисиодор, разворачиваясь, чтобы посмотреть.

— А это не к тебе едут, и не за тобой, — успокоил я его. — Наверное, лестингорцы, за нефтью.

На дороге, выходящей из лощины между двух относительно невысоких холмов, на которых каким-то чудом сохранилась чахлая растительность, показался караван одногорбых верблюдов, впряжённых точь-в-точь в такие же бочки, возле каких мы стояли. Но с виду пустых и весело подпрыгивающих на каждом ухабе. Бочки чередовались с телегами, но неравномерно: на девять бочек приходилось по одной телеге.

Наперерез каравану, прямиком по нефтеносному полю, едва не попадая в ямы, торопился коротышка-хозяин.

— Милейший Драгоцен! — завопил он, сдёргивая повязку и чуть не прыгая на шею высокому здоровяку с первой телеги. Но, на мой взгляд, всё равно не допрыгнул бы.