Попаданец со шпагой

Подполковник быстро пробежал глазами бумагу, нахмурился, подошел к своему столу и, выдвинув шуфлятку, выудил из недр еще некий «пергамент». Лицо его вытянулось, и последовал вопросительный взгляд в сторону фон Дуттена.

– Отто Карлович, – немедленно отреагировал титулярный советник, – документ ведь может быть и истинным, но тот ли его везет, кому это на самом деле поручено?

Вот сука! Ведь вляпался уже по самые гланды, но все продолжает пакостить, пытаясь выкарабкаться.

– Вадим Федорович, – в сомнении обернулся ко мне Зальца, – а у вас есть еще какие-нибудь документы, подтверждающие, что вы следуете именно по приказу его высокопревосходительства?

– Есть. – Я был зол и временно неадекватен. – Пакет командиру батальона лично от военного министра. Посмеете вскрыть?

– Почему бы и нет? – Подполковник смотрел на меня совершенно холодно и спокойно. – Вы – подозрительная личность, и все бумаги, обнаруженные при вас, вполне могут быть досмотрены.

– Ну что же, тогда я бы очень вас попросил, во-первых, чтобы этот господин, – я кивнул в сторону фон Дуттена, – вышел из кабинета, когда вы будете вскрывать конверт…

– А во-вторых?

– А во-вторых, после просмотра запечатать конверт уже своей печатью и написать письмо майору Пушнякову, объясняющее, почему я привез конверт с нарушенной печатью министерства.

Зальца на несколько секунд задумался.

– Ну что же, – наконец решил он, – ваша просьба вполне уместна, если вы тот, за кого себя выдаете. Оскар Вильгельмович, – это он уже полицейскому, – я попрошу вас выйти на некоторое время.

Титулярный советник был явно недоволен, но перечить не посмел.

Когда мы остались одни, комендант взрезал конверт, выудил из него бумагу и впился в нее глазами…

– Предоставить требуемое помещение… – забормотал он, – закупить за счет казны… Выделить в подчинение… Положить жалование… Господи Боже! Вадим Федорович! Да вам приказано платить жалование больше моего! Поручику!

– Кроме чина поручика, напоминаю, за мной сохранена должность адъюнкта в Академии наук. Это достаточное объяснение?

Подполковник глядел уже совсем не таким «козырем», как пять минут назад: сильно «взбледнул» с лица и глазоньки бегали – мое почтение.

– Отто Карлович! – Дверь распахнулась, и в кабинет влетел все тот же фон Дуттен. Лицо у него было – ну словно медом обожрался. – Только что солдаты привели слугу этого господина – пытался отправить письмо.

Вляпался, родимый. Повелся. Я ведь именно в расчете на его служебное рвение и попросил Тихона это письмо «попытаться» отправить, когда в комендатуру зайду.

Зальца уже изначально смотрел на полицейского как на врага народа – сразу после его появления. А уж после того, как глянул на адрес получателя, а это было не более не менее как военное министерство, да еще с пометкой «Лично министру от…».

– Господин фон Дуттен, – перешел на официальный тон комендант, – мне уже дорого стоило ваше излишнее служебное рвение. Вашими стараниями я оказался в совершенно нелепом положении. Приношу свои глубочайшие извинения вам, господин Демидов, и надеюсь, что вы поймете ситуацию и этим удовлетворитесь.

– Ситуацию понимаю, но удовлетвориться только извинениями уже не могу.

– Простите? – приподнял брови подполковник.

– Может, все-таки стоит вскрыть конверт, – подал робкий голос полицейский, хватаясь за соломинку, – это способно внести некоторую ясность…

Вот тут я имел возможность наблюдать чуть ли не буквально испепеляющий взгляд: как на этом лифляндском пинкертоне не задымилась одежда, непонятно. Заткнулся он тут же.

– Дело в том, господин подполковник, что, во-первых, вы должны запечатать конверт майору Пушнякову своей личной, вернее, гарнизонной печатью. Во-вторых, написать ему письмо с объяснениями, почему конверт был вскрыт.

Чуть не добавил, что я не собираюсь предстать перед будущим начальством как небезызвестный гасконец перед де Тревилем, но вовремя сообразил, что если Александр наш Дюма уже и родился, то своих шедевров написать еще точно не успел.

– Это само собой, – было видно, что Зальца внутренне вздохнул с облегчением.

– Но и это не все.

– Чего же еще вам требуется?

– Вы стараниями господина фон Дуттена стали причастны к тайне, которая является государственной. И мне необходимо быть уверенным, что она не будет распространяться дальше. Вы меня понимаете?

– Поясните.

– Всего лишь необходимо написать несколько строк, что вы обязуетесь молчать по поводу того, что узнали. Такую же бумагу должен составить и господин титулярный советник.

– Но ведь мы ничего и не узнали!

– Да просто не упоминать о том, что вообще со мной встречались. Неужели это так обременительно? Я со своей стороны даю слово так же не упоминать об этом инциденте. Так что вы избежите серьезных неприятностей. Договорились?

Подполковник задумался.