Попаданец со шпагой-2

Не возвращай, не возвращай!

Журбин, конечно, велик. Других песен на его музыку, я не знал. Но это...Ещё в юности, как только услышал — был покорён навсегда. Как красиво это звучало в «Эскадроне...»

Присутствующих, кстати, тоже проняло. Сам автор стихов смотрел на меня, образно выражаясь «квадратными глазами».

Романс лился легко и непринуждённо — настолько гармонично музыка сочеталась с текстом. И даже мой, далеко не самый оперный голос не смог испортить романс:

Прошла борьба моих страстей,

Порыв души моей мятежной,

И призрак пламенных ночей,

Неотразимый, неизбежный...

Ёлки-палки! — подумалось мне. — Это ведь как должна была любимая женщина или девушка «кинуть» блестящего гусара, чтобы он сложил такие строки!

Ох уж эти женщины!

И все тревоги милых дней,

И языка несвязный лепет,

И сердца судорожный трепет,

И смерть, и жизнь при встрече с ней.

Не, Давыдов явно не сильно преуспел в личной жизни — такие стихи нужно выстрадать. Только сейчас я это почувствовал.

Исчезло всё — покой желанный

У изголовия сидит.

Но каплет кровь ещё из раны

И грудь усталая болит...

Присутствующие дождались пока затихнет последнее дрожание струны, и только после этого зааплодировали.

— Прекрасно! Замечательно!! — улыбнулся мне подполковник. — Но ведь вы обещали спеть на мои стихи...

Не понял... Неужели это ещё не написано? Ну и палево! Вот и верь после такого кинематографу...

Я быстро соорудил изумление на своей физиономии:

— А это разве не ваши?

— Ни в коем случае. А с чего вы взяли, что мои?

— О Господи! Прошу меня простить, Денис Васильевич... Просто у меня не было никаких причин сомневаться, что именно из-под вашего пера... Ещё раз приношу свои самые искренние извинения!

— Извинения совершенно излишни, любезный Вадим Фёдорович. Я, право, даже польщён, что вы приписываете мне такой талант. Но стихи действительно не мои. К тому же у меня, благодаря Господу нашему, в жизни ещё не случалось ситуаций, позволяющих создать подобное, — лучисто улыбнулся гусар. — Если мне и обижаться, так это на то, что вы могли заподозрить меня в афронте на любовном фронте...

— Вы ко мне? — это он уже обратился к недавно зашедшему казаку.

А вот этот самый донец, на которого теперь обратил внимание и я, находился в совершенно невменяемом состоянии. Чисто только что получил по башке пыльным мешком из-за угла. Даже к стене привалился. И смотрел не на подполковника, а просто пожирал меня глазами...

Ни фига себе:"волшебная сила искусства"! Или...

Неужели тот самый Толик-Виверр, о котором рассказывал Горский? Вот уж воистину: средь шумного бала...

Хотя, всё за этот вариант: и казак, и песня на него произвела впечатление явно не моим мастерством исполнения, музыкой и текстом — ошарашен парень напрочь...

— Так вы ко мне? — уже слегка раздражённо повторил Давыдов.

— Так точно! — слегка встрепенулся мой предполагаемый «одновремянин». — Вам пакет, ваше высокоблагородие!

И протянул подполковнику засургученную бумагу.

— Благодарю! — гусар принял послание и не преминул его тут же распечатать. Но и о своём долге хозяина не забыл:

— Присаживайтесь, хорунжий, к столу. Нам каждый гость дарован Богом...

— Денис Васильевич! — поспешил вмешаться я. — Не позволите побеседовать с нашим гостем наедине? По-моему у нас имеются общие знакомые.

Благодарный взгляд со стороны казака ещё более укрепил меня в том, что я не ошибся в своих ожиданиях. А Давыдов был слишком занят изучением содержания пакета, чтобы поинтересоваться, с какого это я перепуга до такой степени заинтересовался младшим казачьим офицером .

— О чём речь, Вадим Фёдорович!? Если наш гость предпочтёт беседу с вами нашему обществу и нашему столу — никаких претензий.

— Только на несколько минут, — поспешил уверить я, прекрасно понимая, что эти «несколько» минут могут перерасти в десятки этих самых минут.

— Анатолий? — не совсем смело произнёс я, едва закрылась дверь за спиной.

Не могло быть другого такого совпадения. Хотя и в то, что нас вот так запросто свела война, рассудок верить отказывался...

— Я, — спокойно, хоть и слегка напряжённо, отозвался мой «современник», поворачиваясь лицом. — Как понимаю, вы Вадим Демидов?

— «Ты», а не «вы»! С ума сошёл? Нас тут всего трое, а мы друг другу выкать будем... Ещё «господином капитаном» меня назови, — до жути хотелось обнять «родную душу», плюнуть на гусарскую «тусовку» и устроиться где-то исключительно вдвоём. Однако, мой собеседник, казалось, имел желания, весьма далёкие от моих. Серёга вроде говорил как-то, что Толик человек весьма замкнутый, малообщительный и колючий. Но не в подобной же ситуации!

— Очень рад вас... тебя встретить, много слышал от Горского, — вот ни черта радости на его лице не рисовалось, — я сейчас как раз с поручением от него следую — времени в обрез, извини...

Опять же, чувствовалось, что чуть не добавил «те» после «извини». И вообще, тяготится нашей встречей и разговором...

А тут ещё и гусары буквально посыпались из дверей, разбегаясь, судя по всему, по каким-то срочным делам. Вслед за ними из горницы показался и сам Давыдов: