Попаданец со шпагой-2

Чёрт! А под огнём уничтожать мосты, чтобы пехота и кавалерия смогла отступить без паники и истребления, а навести под аналогичным огнём всё те же мосты, для преследования противника... Возвести эти грёбаные редуты к началу сражения в кратчайшие сроки... Блин! — Да наши мины, только сегодня выкосили больше вражеских солдат, чем эти лихие кавалеристы «настрогают» всем своим полком. Это, если ещё доведётся в бою поучаствовать...

Хотя — явно доведётся...

Но всё равно: в пику Серёге, напишу «Марш пионеров». То есть не «в пику», конечно, не назло, а по его примеру.

Уже на скаку сочинилось начало припева:

Пионеры-инженеры! Мы горды нашей царскою службой.

Сквозь огонь мы пройдём, если нужно

Открывать для пехоты пути...

Сыровато, разумеется. Ладно, сейчас не до того, потом подшлифую...

Прибыв к штабу, доложил Дохтурову о выдвижении нашей кавалерии на указанный рубеж. Генерал удостоил меня молчаливым кивком, и снова поднёс к глазу подзорную трубу, чтобы следить за ходом сражения.

На атакованном участке либавцы и иже с ними уже резались с французами на штыках, и, кажется, небезуспешно — зелёная «масса» потихоньку «съедала» синюю.

Однако, даже мне, мало искушённому в ведении полевых сражений данного времени, было понятно, что победа эта достаточно сиюминутна: в это же место противник двинул дополнительные силы, разумно предпочитая пройти по уже «разминированному» пространству. Сложно разобраться в эту допотопную оптику, но что-то типа пехотной дивизии накатывалось на место предполагаемого прорыва. Еще минут пятнадцать и лихо нашим придётся. К тому же я заметил и то, что строится для атаки их кавалерия. И, судя по избыточному блеску её шеренг — не иначе как кирасиры. «Танки» того времени — они единственные из всадников способны проломить пехотный строй, а там уж... В общем, только успевай палашом размахивать и кромсать вдребезги и пополам практически беззащитных пехотинцев.

Противопоставить атаке латников можно либо своих таких же «бронированных» кавалеристов, либо плотный картечный огонь артиллерии. Первого у нас не имелось вообще — Дохтурову дали только драгун и гусар, а для второго варианта на атакуемом участке недостаточно пушек.

Ведь точно могут смять наших пехотинцев совместными усилиями. И насесть на батареи. Тогда артиллеристам придётся ох как несладко — оружия у них, кроме пушек — только тесак (полусабля). Неважная защита от штыков вражеской пехоты или сабель-палашей кавалерии, к тому же разъярённых последним залпом картечи в упор. А этот залп наверняка будет. Достаточно широко известен приказ начальника артиллерии генерала Кутайсова (ещё один генерал, которому и тридцати не исполнилось):

«Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий»

Умели ведь красиво говорить! И приказы отдавать за душу берущие. Ну как услышав или прочитав такое, этого не выполнить?

И палили (и, уверен, будут палить) в упор по наступающему врагу, русские пушкари. И умирали в следующие минуты на своих орудиях. Противник, только что получивший град картечи в лицо, пощады, как правило, не давал. И осуждать его за это трудно — только что чудом прорвался сквозь смерть и добрался до тех, кто эту смерть послал...

Запели трубы и валторны, призывая остатки Седьмой дивизии вернуться на место, предписанное по плану сражения, и полки, расцепившись с недобитыми французскими пехотинцами, стали откатываться на исходные.

Противник не преследовал. Пока.

Снова построив своих солдат в шеренги, французы поджидали подкреплений. Под огнём нашей артиллерии. Смыкая ряды в тех местах, где русские гранаты вырывали целые куски строя. Действительно — «эпоха железных людей». Хотя...

А когда было по-другому? Когда спартанцы защищали Фермопилы? Когда японские «белые помочи» шли на штурм Порт-Артура? Когда русские солдаты времён Первой Мировой, поднимались из «лунного пейзажа», оставленного германскими снарядами от их позиций и встречали в штыки атакующих немцев?

Когда наши деды в Сорок Любом Году бросались под гитлеровские «панцеры», форсировали под огнём Днепр и иже с ним, когда за день до Великой Победы гибли штурмуя Рейхстаг?

Любой солдат павший на поле боя и честно выполнивший свой долг до конца, заслуживает уважения. Даже вражеский.

И, если Бог всё-таки есть, то сложившему голову в бою воину должны проститься все его прежние грехи. Не может быть иначе!

Дивизия генерала Капцевича снова строилась для отражения атаки, батареи продолжали поливать смертью вражеские колонны, но ситуация складывалась тревожная. Недооценивать французскую линейную пехоту в бою нет никаких оснований. Что мужества, что умения у бойцов наполеоновской армии в достатке.