Попаданец со шпагой-2

— Чем платит, позвольте полюбопытствовать? Французскими деньгами или русскими?

— Этого я не знаю. Не моё дело.

— Тогда ответьте, пожалуйста: Если русскими, то откуда их столько у вашего императора?

А если французскими, то куда их девать крестьянам? В русских сёлах, как бы это не было для вас удивительно, нет банков, где их можно было бы обменять.

Да дело даже не в этом. Может я вас и удивлю, но русские такая дикая нация, что не едят денег. Даже золотых, не говоря уже про ассигнации. Понимаете? Если вы выгребаете у крестьян все запасы, то им просто негде купить еды, чтобы выжить. И чем ваши орды отличаются от ландскнехтов Валленштейна?

— Господин капитан, — посуровел лейтенант, — не так давно вы мне сделали замечание, когда я неуважительно отозвался о русской армии. Теперь позволяете себе то же самое в отношении войск Императора.

А ведь уел! Надо тщательней следить за речью.

— Вы правы, господин Ван Давль. Приношу свои извинения. Перефразирую: «Чем в этом плане действия вашей армии отличаются от действий орд Валленштейна?»

— Повторяю: мы платим за продовольствие и фураж.

Во упёртый!

— Тогда и я повторю: вашими деньгами крестьяне не могут кормить ни семью, ни скот. А им нужно пережить целый год до будущего урожая. Кстати: даже для этого самого будущего урожая необходимо иметь семена, которых вы тоже не оставляете. Ваша армия обрекает этих людей на голодную смерть. Не так?

— Во-первых, через месяц-два Россия падёт под ударами нашей армии, и тогда Император достаточно быстро урегулирует данный вопрос...

— А во-вторых, — перебил я собеседника, — вы случаем не обратили внимания, что я принёс извинения по поводу того, что неуважительно высказался в отношении вашей армии. Вы же до сих пор не соизволили сделать этого после вашего вчерашнего высказывания.

— Но я действительно так считаю, — слегка смутился голландец.

— Да? Я тоже искренне считаю, что ваши войска по отношению к мирному населению, ведут себя как грабители и мародёры, — я здорово разозлился и не стеснялся в выражениях, — однако постарался не оскорблять ваши чувства. Итак?

— Вы ждёте от меня извинений?

— Вы чрезвычайно догадливы, — мрачно процедил я сквозь зубы, стараясь смотреть ему прямо в глаза.

Подскакивая в седле, это было не так просто сделать, но я постарался хотя бы обозначить данный взгляд.

— Хорошо, прошу прощения за свою несдержанность, — чувствовалось, что искренности в этих словах ноль целых, хрен десятых, но «дожимать» голландца я не стал.

— Принято.

Некоторое время ехали молча, потом Ван Давль не выдержал:

— Господин капитан, согласитесь, что солдат нужно кормить, лошадей тоже.

— Вполне разделяю ваше мнение, — весело посмотрел я на собеседника, догадываясь, о чём пойдёт речь дальше.

— В нашей армии около полумиллиона человек, они должны что-то есть...

— Господин лейтенант, вы в самом деле искренне считаете, что меня, как и любого русского, беспокоят проблемы наполеоновского войска? Думаете, что я хоть сколько-нибудь расстроюсь, узнав, что гренадёру Жану или гусару Пьеру не удалось сегодня поесть? Повторяю: любой вооружённый иностранец в России для меня не человек, а враг. И я буду стараться уничтожить его любым доступным способом.

— Почему же вы не убили меня?

— Не было необходимости — вы уже не представляли опасности моей стране.

— А зачем я вам вообще нужен живым? Разве не проще было сделать лишний выстрел?

Во тупой!

— Понимаете, — терпеливо начал я, — ни мне, ни русским вообще, не нужна конкретно ваша кровь, но у нас не имелось десяти человек, владеющих верёвкой так, как этот башкир. И не беспокойтесь — я не везу вас к своей армии, чтобы изуверскими пытками вытягивать какую-то страшную военную тайну...

— Кстати насчёт этого дикаря... — перебил меня голландец.

— Господин Ван Давль! — пришлось резко прервать его реплику. — Гафар состоит в армии Российской Империи. Потрудитесь воздержаться от оскорбительных эпитетов.

— Но разве он в военной форме? — поднял брови лейтенант.

— Это форма его полка. Пусть она и отличается от общеармейской. У вас вроде тоже мамлюки одеты не так, как все остальные. А ведь — гвардия.

— Но ведь большинству представителей Великой Армии этот факт неизвестен, и к таким, как этот азиат будут относиться как к обычным бандитам.

— Кого это вы назвали бандитами?

— Да хотя бы тех крестьян, что нападали на наших фуражиров.

— Я вроде бы объяснил, что они просто боролись с теми, кто обрекал их семьи на смерть от голода.

— Да? А если наши войска, чтобы уберечься от удара в спину, начнут действительно просто уничтожать население и забирать весь провиант безо всякой оплаты?