«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

«…И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга,
Я знаю, с тобой не расстанемся мы,
Мы память, мы память, мы звездная память друг друга…»

Еще мальчишкой услышав эту песню, я еле сдерживал слезы — до такой степени она цепляла мою душу. А сейчас… Сейчас я сидел и чувствовал, как слезы бегут по лицу, а в груди появилась такая боль, что, казалось, сердце с трудом продолжает работать. А перед глазами стояло лицо Олеси. Улыбающееся, что-то мне говорящее, родное лицо, оставшееся живым только в моей памяти. В себя я пришел от ткнувшегося в зубы стакана с коньяком. Машинально сделал несколько глотков и увидел перед собой испуганное лицо командира.

— Ну ты… Совсем, да?… Ты чего устроил, Андрей? — Мартынов аж запинался, пытаясь высказать мне все свои мысли разом. — Я… А ты… Хорошо… Тьфу ты! — Он втянул воздух носом, зажмурился и выдал такую матерную конструкцию, что я моментально и окончательно пришел в себя. Отведя душу, Мартынов сел на свое место и уже спокойно спросил:

— Что случилось с тобой?

— Накатило, товарищ старший майор. Песня эта, черт бы ее побрал! Олеська перед глазами как живая стояла. И так сердце сдавило! — Я помотал головой. — Спасибо, Александр Николаевич. Если бы не стакан, который вы мне подсунули… Не знаю. Может, и щелкнул бы ластами, а сейчас я в норме.

— Чем щелкнул и, главное, зачем? — По лицу Мартынова стало понятно, что он считает меня не совсем здоровым. Умственно. Через силу улыбнувшись, я ответил:

— Щелкнуть ластами, коньки отбросить — все это значит умереть.

— Я тебе помру! — выдохнул Мартынов. — Я когда эту песню впервые услышал, тоже чуть не прослезился.

О чем-то задумавшись на пару минут, Мартынов встряхнулся, хлопнул ладонью по столу и подытожил:

— Все, Андрей. Собирайся. Ничего не изменишь, а жизнь — продолжается. Сейчас перекурим и пойдем к Меркулову.

— Кстати, товарищ старший майор, — я оживился. — Разрешите вопрос?

— Разрешаю, — Александр Николаевич насторожился.

— Я хотел давно спросить, но не решался. — Немного помявшись, я продолжил: — Я про Меркулова спросить хотел. Я про него не слышал давно, еще с Золотоноши. Вот и думал, что Всеволода Николаевича…

— Арестовали? — Мартынов усмехнулся, прикурил папироску. — Нет, Андрей. Насколько я знаю, он был в командировке, в Казахстане. Да и с чего ты взял, что его арестовать могли?

— Мало ли, — я смущенно пожал плечами.

— Понятно, — Мартынов захохотал, — опять сказки про «кровавую гебню» вспомнил?

После того как я окончательно пришел в себя, мы направились к Меркулову.

Всеволод Николаевич встретил нас гостеприимно — чаем и печеньем. Пока пили чай, говорили о всякой ерунде. Было заметно, что Меркулов в отличном настроении — много шутил, рассуждал о театре. Когда перешли на кинофильмы, посвященные войне, и незаметно для себя увлекшись разговором, я начал тоже рассуждать на эту тему. Как-то само собой получилось, что, забывшись, начал всерьез с ним спорить. Я считал, что в новых фильмах нельзя показывать немцев слабаками и идиотами.

— Ведь тогда что получается, Всеволод Николаевич. Если немцы такие идиоты, трусы и не умеют воевать, кто тогда мы с вами? Если немцы смогли так далеко продвинуться в глубь страны? Я считаю, что фашистов нужно показывать умными, жестокими и очень опытными врагами, которых побеждают еще более умные, мужественные воины и простые советские люди. Победить дурака — не велика заслуга! А победить матерого зверя в человеческом облике — это достойно! А то привыкли шапками закидывать, а потом… — Тут вспомнил, с кем разговариваю, и прикусил язык. Ерш твою медь! Опять доп…я! — мелькнуло в голове. Но Меркулов был доволен. Откинувшись на спинку стула, он улыбнулся, сделал глоток чая и подытожил:

— Успокойтесь, Андрей Алексеевич, никто вас съедать не собирается. — Отставив чай, он посерьезнел: — Тем более что правильно рассуждаете. Но вызвал вас я не за этим. Старший лейтенант Стасов! С сегодняшнего дня вы назначаетесь заместителем начальника особой аналитической группы, возглавляемой старшим майором Мартыновым. Завтра в ваше распоряжение поступят три новых сотрудника. Ваша задача: ввести их в курс дела и продолжать работу. Старший майор Мартынов сегодня отбывает на неделю в служебную командировку, поэтому с завтрашнего дня до 20 часов жду от вас ежедневные отчеты по проработанным документам. Вам все понятно, товарищ старший лейтенант? Если да, то можете идти.

Вернувшись к себе, я задумался. Как ни крути, а сегодня меня повысили. Посчитали, что я полезен не только в роли справочника и специалиста по находкам разных непонятностей? Очень похоже на то. Теперь главным будет — не опозориться! Поэтому — за работу, товарищ «страшный лейтенант»!

Интерлюдия.7. 06.1942 г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч № 312/1 НКВД СССР