Попаданец в себя, 1960 год

Появляется уборщица, чтобы убрать номер. Ребята просят у нее 5 рублей, и тут терпят поражение. Один из парней убеждает другого, что мир не без добрых людей. Выглянув на улицу, они увидели огромное количество добрых людей и все они стоят в очереди за опохмелкой. Наполовину в шутку, наполовину всерьез один из парней кричит в окно, чтобы кто-нибудь дал ему взаймы 100 рублей. Все смотрят на него с удивлением, и не отвечают. Ответ придет позднее, когда откроется дверь и войдет человек. Он принес ребятам 100 рублей, которые они просили. Его встречают с недоверием.

Незнакомец уходит, но его возвращают с полдороги спрашивают, зачем он принес деньги и предлагают забрать их. Но благодетель все время повторяет, что хотел помочь им. Ситуация достигает апогея, когда незнакомца привязывают к кровати и, призвав в свидетели соседей по гостиничному коридору, пытаются заставить его сознаться, зачем же все-таки он это сделал. Его подозревают во всех смертных грехах. А все оказывается очень просто и грустно. В этом городе жила его мать. Шесть лет он не видел ее и не помогал ей. Он копил для нее деньги и не отправил, а теперь она умерла. Все замолкают, каждый думает о своем. Незнакомца отвязывают. Все просят у него прощения. На стол быстро собирают выпить и закусить – на помин души усопшей.

В той прошлой жизни я приезжал в Иркутск и Питера на открытие памятника Саше Вампилову, фото в конце этой главы.

Иркутск 1960-х – время расцвета Иркутской писательской организации, связанной с именами Валентина Распутина, Александра Вампилова, Геннадия Машкина, Юрия Самсонова, Дмитрия Сергеева, Сергея Иоффе. «Иркутская стенка», так назвали иркутских авторов – участников читинского писательского семинара 1965 года. В конце 1960-х иркутские писатели – одни из самых известных в стране, а Восточно-Сибирское книжное издательство с семидесятых годов ежегодно издавало более 80 наименований книг общим тиражом в 5 млн экз. Имя Вали Распутина, надеюсь, известно и нынешнему читателю. Если не по книгам, то по экранизациям: повесть «Деньги для Марии», рассказ «Уроки французского» (1973), повести «Живи и помни» (1974) и «Прощание с Матёрой» (1976). Когда Распутин оканчивал школу, его отец отбывал семилетний срок: у него, начальника деревенской почты, на пароходе срезали сумку с зарплатой колхозников. Чтобы в одиночку поднять троих детей, мать переехала в соседнюю деревню, стала работать банщицей в леспромхозе. Каждый день таскала воду ведрами из Ангары по косогору, наполняя два огромных чана. Это все описал Валя потом в рассказах «Уроки французского», «Красный день». А рассказ «Василий и Василиса» – это о судьбе деда и бабушки Распутина по отцу.

Но не буду превращать фантастическую повесть в мемуар. Страдания старика по литературной молодости в Сибири мало кого заинтересуют.

Да, не могу не упомянуть еще одного колоритного «молодежкинца» Борю Ившина. Он придет в эту газету через десять лет, когда меня-сегодняшнего, скорей всего, не будет ни в этой газете, ни в Иркутске. А я тамошний отлично с ним поработал после армии, он был в это время ответственным секретарем и тоже служил. Во флоте. Где ему оторвало ногу выше колена. Он освоил примитивный протез и научился ходить с одной тросточкой, без костылей. Он со своим десятиклассным образованием нигде больше не учился, но быстро и талантливо стал в газете старшим, мэтром. Конечно, свою роль сыграла и его партийность, но журналист он был от бога.

Мы с ним в той реальности часто вместе выпивали. Напившись, Боря не мог преодолеть тяжелый протез и юлой крутился вокруг него, не продвигаясь ни вперед, ни назад.

Раз в месяц Ившин, не взирая на инвалидность, ездил в командировку и привозил из области шикарный материал на полосу. До сих пор помню его очерк о забайкальских казаках, о поселение со своим интересным укладом, уставом. Назвал он его: «Скакал казак через долину» и повторял эту фразу рефреном[32] в течении текста.

Так что мои попаданческие функции пока ограничивались малым количеством дел. Спасти талантливого драматурга. Закончить институт, чтоб избежать длительной армии. Тем более, что память радовала и удивляла. В английском избавлялся от американизмов и репетировал оксфордское произношение. Французский – неплохо. Взялся за немецкий, пригодится.

С семьей отношение окончательно испортились. Мама не могла объяснить (да и понять не могла) мое внезапное взросление. И обижалась, что живу без помощи семьи. Братья слегка побаивались. Понимаю, привыкнуть у бестолковому зайчику и пытаться потрепать сурового ягуара опасно.

Стоял вопрос материальной независимости. В среднем мне на жизнь хватало, а хотелось, дабы хватало ан все, а не только на существование. Обдумывал!

 

Глава 15