Попаданец в себя, 1963 год

Я обулся и скатился вниз по лестнице. Искать пиво в будний день было бессмысленно, но в ресторане могли подавать. Поэтому поехал на вокзал, купил по тройной цене пару бутылок на вынос, поехал обратно и выдул одну прямо в трамвае под укоризненное причитание кондукторши.

Вторую выпил в сквере на пересечении Карла Маркса и Ленина, такой вот революционно-марксистский перекресток и центр города. И пошел к Ангаре, к родной и пока еще чистой, полной рыбы реке, но уже готовой к смерти от первой плотины.

Ангару перегородила плотина Иркутской ГЭС, положив начало уничтожению могучей реки и попутно погубив природный гидрологический режим Байкала: уровень озера начал зависеть от работы ГЭС. Потом построят еще одну плотину, еще, и ниже Иркутской плотины. Ангара превратится в цепочку водохранилищ, отравленных ртутью, мышьяком, нефтепродуктами. Умрет наша кормилица Ангара-река, перегороженная и остановленная плотинами гидроэлектростанций, четвертой по счету.

На прокатной станции взял гичку за полтинник на час и погреб неспешно по маленькому заливу между островом Юности и берегом. На стремнину не заплывали отдыхающие, знали – снесет течение, шибанет о мост, утопит.

Накатался, развеялся, пошел домой мимо драмтеатра, мимо теннисного корта, где перекидывались упругим мячиком новички.

За кортом углядел саблистов, еще в детстве мечтал заняться саблей, но так и не решился. Вместо этого пошел зачем-то в волейбольную секцию. Забавно, но шпага или там рапира меня не интересовали, только сабля. Наверное потому, что ей можно и колоть, и рубить. Саблей на практике наносят преимущественно удары, а не уколы, защититься от первых сложнее, и бой становится гораздо более динамичным. И спортивная сабельная схватка хоть немного, но напоминает настоящий сабельный бой.

Глава 22

…Взял мелкашку и «зауэр» брата. Все патроны лично снаряжены, порох бездымный. В патронташе картечь и пуля – под рукой, по бокам третий номер дроби. Мельче не стал насыпать, на бекасов охотиться не собираюсь. Да и нет у нас тут этой мелочи. Трешкой селезня свалю, а на глухаря и картечь пойдет, у него перо тугое. Картечь и пуля на предмет медведя-подранка или зэка противного, по осени, бывало, тоже бегут, у нас тут лагеря рассыпаны квадратно-гнездовым способом – Сибирь. В деревнях порой на заваленку пожрать кладут, чтоб в дом не ломились. Да и народ тут… каждый третий или сам сидел, или родственники.

Иду на промысел, всех в дому поразил, хотя за три года и привыкли к моим заскокам (как они считают) и чудачествам после ретроградной амнезии. Ну ни как не ожидали братья с мамой, что их «младшенький» превратиться в охотника-промысловика.

С другой стороны папа меня с семи лет брал на охоту, в пятидесятые модно было городской элитой кататься на загон косулей и прочей живности – кто выскочит на номера. Действо сие происходила по первой пороше, когда зверь уже нагулял мясо. Ехали на своих машинах – победах, зимах и газиках. Руководящие работники совнархоза, обкома, облздрава. Помню тоненького грузина из НКВД, сопровождал… Папа, как депутат, парторг мединститута и член областного отдела здравоохранения присутствовал на свое победе с шофером и мной на заднем сидении. Для того и купил мелкашку.

С усиленными патронами из этого, на первый взгляд несерьезного ружья, вполне можно было завалить косулю. Более того, уже перед армией мы на Байкале убили из неё медведя. Именно тогда я и выстрелил заметкой: «Медведь в море».

Байкал – пресноводное море, хранящее 19 % всей озерной воды на Земле. Морем его называют местные жители за размеры и непростой характер. Чистейшая вода, огромные объемы и глубины… По одной из версий ученых, омуль, как и нерпа, попал в озеро Байкал по рекам Енисею и Ангаре из Северного Ледовитого океана миллионы лет назад, в ледниковый период.

Дело в том, что осенью оживляются (оживлялись в шестидесятых) не только охотники, но и рыбаки. В частности на Байкале в это время рыбу БОТАЛИ: ставили сеть, закрепив её на двух плавучих элементах, например на пустых канистрах с подсветкой на каждой (банальные плоские фонарики изолентой или летучая мышь на каждой. (Армейские фонарики со сменной цветовой оболочкой для сигнализации на расстоянии были не у каждого, а китайские фонарики с круглой батарейкой еще не появились). Все это делалось ночью, в тишине, на веслах, чтоб не вспугнуть спящую рыбу.

Потом включали мотор (на веслах по Байкалу не рисковали ходить) и начинали куролесить вокруг сети, мигая в воду фонарями или факелами, гремя железяками. Рыба спросонок плыла в ставную сеть. У берега это были в основном щуки, на глубинке – здоровенные окуни (не сравнить с костистым речным), омуль (Омуль, кстати, относится к семейству лососевых). А в более теплом месте – Чивыркуйском заливе[12] и осетры попадались (Байкальский осетр – «царь-рыба», справедливо названная так писателем В. П. Астафьевым. Осетра отличают действительно огромные размеры: его длина достигает более полутора метров и вес может доходить до 200 кг).