Попаданец - внук попаданца

Он вспомнил себя в их возрасте, вздохнул и снова присел у зеркала, что показывало картинки того мира. Тот манил его словно омут, тянул к себе, обещая могущество и власть над его родным миром. Луций чувствовал, что рано или поздно он все-таки решится войти туда, даже если ученики не смогут найти тех двоих и он не сможет правильно завершить обряд. Дело даже не в том, что приходил Казначей, а в том, что самого мага грызло нетерпение.

«Рискнуть? – подумал Луций. – Или снова не сейчас?»

Он старался быть честным хотя бы перед самим собой. Сейчас сил уже почти и не было. Имперский маг потер глаза и посмотрел на стену, рядом с порталом. Там, переливаясь всеми цветами радуги, ползали наезжая друг на друга дрожащие окружности.

«Это усталость, – подумал маг. – Слава Богам всего только усталость, а не сумасшествие… Надо выспаться… А уж потом…»

Каждый маг знал, что лучше всего в теле колдуна магия накапливается во время отдыха. Ночь хорошего, не обремененного сновидениями сна, и ты снова силен.

«Да, пора отдохнуть и вот уж после этого, с новыми силами…»

Луций улыбнулся некстати залетевшей мысли, что интересно было бы ощутить в себе ту магическую силу, что накопилась бы в его теле, усни он на сотню лет….

* * *

…Поручик Огуренков расположился на корме баржи и смотрел на реку.

Вода несла мимо мусор – ветки, щепки, пучки соломы. Левее, на мелком месте, пронизанном солнечными лучами, стайками метались какие-то головастики и, время от времени, проскальзывали силуэты рыб покрупнее. Эти скользили неслышно иногда стремительно бросаясь в стороны, охотясь на скользивших над водной гладью стрекоз.

С одной стороны до берега было метров двести быстрой воды, с другой- все четыреста. Если аккуратно высунуться из-за надстройки, то можно разглядеть, как по ближнему к барже берегу ходят какие-то люди. Хотя, что значит «какие-то»? Красные там ходили. Им наверняка хотелось попасть на остров даже сильнее, чем ему, поручику, исчезнуть отсюда. Складывалось впечатление, что они знали, что везет баржа.

«А возможно и правда знали», – подумал офицер. Сейчас, когда Белая Армия под ударами Красных откатывалась к Крыму, многие начали задумываться о будущем и искать возможность подстелить себе соломки. Все могло быть…

Этот безымянный осколок тверди до позавчерашней ночи оставался необитаемым, а вот теперь тут обитали поручик и еще с полсотни его подчиненных.

Кусок земли посреди реки оказался не велик и не мал – узкий, длинный, плоский как стол и только по краям кое-где заросший камышом. На одном его конце его, накренившись стоял аэроплан, а на другом, на четверть, наверное, вылезшая на песок – самоходная баржа, на которой поручик и сидел.

Он невесело вздохнул. Позавчерашней ночью это плавсредство кто-то из команды, наверняка державшей сторону красных, намеренно посадил на мель и теперь генерал Крейц не дождется ни патронов, ни снарядов, что они везли, ни двух броневиков, брошенных на усиление отряда полковника Ярыгина. Собственно, и аэроплана генерал тоже не дождется. Посланная на розыски пропавшей баржи, обстрелянная красными машина при посадке подломила шасси и теперь вокруг нее, словно вокруг заболевшей любимой лошади или собаки, ходил капитан Бунин. Починить шасси было бы самым простым делом, окажись где-то поблизости хотя бы деревенская кузня, но на острове не нашлось ни деревни, ни кузницы, а это значило, что ничего не получится. Руганью, пусть даже на трех европейских языках, машину не починить и в воздух не поднять…

Команда баржи, видя такое дело, не дожидаясь разбирательства кто тут прав, а кто виноват, разбежалась, в смысле уплыла (что такое для хорошего речника двести метров спокойной воды?), а вот им, верным присяге, оставалось сидеть и ждать помощи. Он не сомневался, что помощь придет, но вот придет ли она вовремя – это вопрос. Сразу же после неудачной попытки стащить баржу в реку, поручик послал пятерых в штаб с донесением и теперь ждал. Только непонятно – успеют ли?

На ближнем берегу за прошедшую ночь появилось несколько лодок и красные вполне могли попробовать переправиться сюда. Днем у них на это шансов не имелось, а вот ночью… Ночью, пожалуй шансы исчезали для него, поручика Огуренкова.

«Расстреляют ведь, сволочи…» – подумал он. Подтверждая его мысли над рекой пронесся хлопок выстрела и поручик услышал, как где-то рядом вжикнула пуля.

Думать о смерти не хотелось и он принялся думать о другом.

«Остров, – думал поручик Огуренков. – Самый обычный остров. Был необитаемый, а стал – обитаемый. Ну и какой прок от этого? На необитаемом бы куда как удобнее жилось бы… Главное, чтоб берегов видно не было».

На патронном ящике рядом с ним лежал потрёпанный томик Жюля Верна. На замызганной обложке еще читалась надпись: «Таинственный остров». Любимая книга. Книга из детства.

«Вот там бы мы развернулись…» – мелькнула мысль. – «На таком-то острове чего бы не развернуться? Красных нет, только Немо где-то прячется… Ну и черт с ним. Он не вредный.»