— Леди Кати невиновна. К отравлению вашего отца она не имеет никакого отношения.
— А кто тогда? И почему у нее с собой был яд? Браил проверил пузырек, это тот же яд, которым отравили отца.
«Значит, Браил?» — Энлиль обвел зал взглядом, ища старого прощелыгу, который сыграл немалую роль в обвинении леди Снежинки.
— Не могу знать, ваше величество, — мужчина сложил руки за спиной. — Вы знаете, девушки создания нежные. Боюсь, леди Кати не выдержала… нашего общения, — Энлиль не любил врать. Он никогда не говорил, как именно пытает людей, не вдавался в подробности. Раскрывать способности перед теми, кто так и норовит перегрызть глотку ближнему? Энлиль предпочитал оставаться в стороне.
— Хорошо. Я прикажу отнести леди Кати в ее покои, Браил займется здоровьем девушки.
— Боюсь, это исключено, — палач покачал головой. — Леди Кати не в том состоянии, чтобы ее можно было переносить, — да, это было ложью. Но ложью во спасение девушки. — Я самостоятельно займусь ее лечением. Даррион нахмурился, явно недовольный подобным ответом.
— Уверен, что мои маги справятся лучше, — произнес император.
— Я не сомневаюсь в их работе. Но и вы мою недооцениваете. Стороннее вмешательство ей только повредит. А вы можете быть спокойны. Через семь дней ваша невеста сможет вернуться к отбору.
Даррион вновь нахмурился. Немного пройдясь по тронному залу, мужчина посмотрел на своего палача.
— У нее останутся шрамы?
«Не те, которые вас будут беспокоить», — ответил мысленно Энлиль.
— Не переживайте, — вслух, однако, мужчина произнес совсем другие слова.
— Я знаю свою работу. Ваша невеста вернется в том же виде, что была передана мне. Ее повреждений вы не заметите.
Глава 20
Просыпалась лениво, с чувством дичайшего голода. Желудок пронзило спазмом. Возможно, если бы не этот момент, я бы продолжила сладко нежиться на шелковых простынях и дальше.
Но есть хотелось просто фантастически.
Словно я неделю голодала, и даже росинкой себя не баловала.
Кстати, пить тоже хотелось.
А вставать — нет.
Шелка нежно ласкали кожу, скользил по мне от каждого движения.
Сказка! Такая сладостная, что позволила себе тихо застонать.
— И тебе добрый вечер, Снежинка…
Мужской голос заставил встрепенуться. Подскочила с места, прикрываясь одеялом.
Энлиль, палач императора, сидел за столом, стоящим вплотную у кровати. Только кровать не моя. Комната тоже. Маленькая, темная. Кровать, стол, зеркало в одном углу, медная ванная в другом. Все в одном месте.
— Что ты здесь делаешь? — испуганно зашипела, спускаясь с другой стороны кровати.
Мне нужна дистанция. Не знаю, что я буду с этим делать — выход из комнаты только один, и возле него как раз расположился Энлиль. Но оставаться на расстоянии от мужчины в темных одеждах было спокойнее. — Живу. Ты в моей комнате. Снежинка, — не отвлекаясь от письма, спокойно ответил Энлиль. Мужчина макнул перо в чернильницу и продолжил вычерчивать на бежевых листах черные буквы.
— Что я здесь делаю?!
Зажмурилась, стараясь вспомнить — что вообще произошло. Палач говорил, что собирается меня пытать. Потом начал раздеваться…. Теперь я здесь…
Заглянула под одеяло. Платья нет, только сорочка.
— Ты… ты меня…
Слова застряли в горле, я попыталась прислушаться к ощущениям. Боли между ног не чувствовала, но все тело сильно ломило.
— Нет, я тебя «нет». - так же отстраненно ответил Энлиль. Мужчина увлеченно занимался своим текстом. Промакивал свежие чернила бархатным платком, на меня даже не смотрел.
— Что я здесь делаю? — пока палач выглядел довольно занятым, я осторожно обогнула кровать, планируя выскользнуть из комнаты. Незаметно не получится, но мне только дай выйти — дальше побегу, и есть шанс, что меня не догонят. Маленький, но все-таки шанс.
Чувствую, ситуация повторяется.
Боже, я не женщина, а Колобок. Вечно от всех убегаю, остается только лисы опасаться. Знать бы еще, какое обличье она принимает в этом мире?
— Лечишься, — сухо ответил Энлиль. — Сядь. Я скоро закончу, мы все обсудим.
Ага. Конечно-конечно…
Так я и доверилась палачу. Хватит, уже надоверялась. До конца жизни хватит.
Как только беловолосый мужчина вновь начал писать, я сделала решительный рывок к двери. Но не успела схватиться за ручку, как на меня из-за зеркала выпрыгнул какой-то монстр.
— Боже мой! — с визгом ударила рычащую тварь ногой, отчего голова зверя оторвалась от туловища и отправилась в короткий полет. Сначала в зеркало, затем от зеркала — прямо на стол Энлиля, задев чернильницу и оставив по всей комнате темные брызги.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Я что, только что убила эту странную собачку?
Колени подогнулись, почувствовала, что начинаю оседать. Тело без головы продолжало прыгать на полусгнивших лапах. Голова, которую Энлиль взял в руки, все еще рычала и, кажется, пыталась гавкать.
— Я просил сесть, — устало произнес Энлиль, возвращая черепушку на законное место. — Герф в любом случае тебя не выпустит, пока я его не отзову.
Герф?
Посмотрела на «собачку», которая определенно не была живой.
Я сваливаю.
Зомби — это уже слишком. А такой хрупкий стражник мне не страшен.