Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов 2

Первым на арену выходит вампир. Боевиком он не выглядит, скорее клерком после не слишком напряжённого рабочего дня. Довольно странными кажутся намотанные на кулаки бинты – вроде обычно вампиры или оружием, или когтями орудуют. Он ещё и пружинисто прыгает, делает разминочную двоечку – ну совсем какой-то нестандарт для магического мира в моём понимании. Валарион сверлит его взглядом. Обычно мужчины сражаются за свою любовь, а тут приходится отдуваться Нике.

Она выходит на арену в брюках и блузе, сильно облегающей грудь, а в руках у неё увесистая чугунная сковорода.

– Э-э, – удивляюсь я, но вспоминаю, что это призванный предмет с функцией ментального подчинения противников.

Студенты встречают Нику бурными аплодисментами, эльфы – недовольным свистом. В ответ демоны отправляют в ушастых зрителей фрукты. Лишь половина свистунов успевает прикрыться щитами, и студенты при виде обтекающих эльфов радостно улюлюкают и кричат. Архивампиры усиленно изображают степенное безразличие, но по дёргающимся губам видно, что бомбардировка ушастых им по душе, хотя эльфы должны быстро избавиться от последствий… Только, судя по остающимся грязными одеждам и суете, что-то у них не получается. Подарочки фруктовые, оказывается, с подвохом. Пара особо злых эльфов бросаются к лестнице с явным намерением покарать рогатых обидчиков, но удар гонга мигом всех успокаивает.

Над стадионом воцаряется тишина.

Итак, вампир-боксёр против Ники со сковородкой.

Пока её соперник сражён только бюстом: слишком уж откровенное декольте и впечатляют колыхания при движении.

Ника держит сковородку, как боевую палицу. Сурово взирает на картинно боксирующего при сближении вампира.

Вдруг вампир, только что легкомысленно попрыгивающий на песке, молниеносно с Никой сближается и бьёт ей под дых. Ника отпрыгивает, разрывая дистанцию за миг до соприкосновения. Валарион вскакивает, его сразу перехватывают демоны, усаживают обратно на скамейку.

Вампир и Ника смещаются, она взмахивает сковородкой – вампир отклоняется. Ника следует за ним, размахивая сковородой, а он отступает. Ныряет вниз, пытается сбить, но словно в стену врезается – то ли на щит налетает, то ли на телекинез. Пытается отступить, но его тело странно, против его воли, скручивает, и Ника припечатывает его сковородой по макушке.

Разносится звонкое «Бам-м-м!» Удар выглядит сокрушительно – для человека. Но вампир переносит его довольно легко. Правда, вместо того, чтобы ринуться в бой, встаёт перед Никой на колено и покорно склоняет голову:

– Я признаю своё поражение.

– Всё же мощная у неё сковорода, – тихо произносит Изрель.

Мне чудится – с ноткой зависти. Или может ей жаль давать Нике возможность самостоятельно распоряжаться жизнью и жить с полуэльфом.

Чуть запыхавшаяся Ника поправляет рыжий локон, стреляет кокетливым взглядом в Валариона. Разворачивается к архивампирам и победно вскидывает сковороду:

– Я доказала свою силу.

– А нам теперь дальнейшие экзамены принимать, – ворчит Келтар. – Санаду, неужели трудно было как-то с ней договориться?

– Желание некоторых девушек выйти замуж непреодолимо, – театрально вздыхает Санаду. – Она пёрла, как дракон, а я не хотел получить по голове сковородкой или съесть волшебный блинчик, после которого у меня не осталось бы другого выбора, кроме как благословить влюблённых на брак.

– Оправдания, всё это – оправдания, – беззлобное сетование Келтара тонет в грохоте студенческих аплодисментов.

Совместное копание картошки и развешивание фингалов благотворно сказалось на их с Санаду отношениях.

***

Экзамен на знание вампирской жизни проходит при закрытых дверях, так что мне, как полуневольной участнице группы поддержки, остаётся только ждать под дверью кабинета Санаду, а потом – поздравлять прослезившуюся от радости Нику с признанием её полной дееспособности. Правда, думаю, в объятиях кружащего её Валариона ей не до таких мелочей, как чьи-то поздравления.

Дождаться, когда она очнётся, не получается: Санаду под шумок утаскивает меня на праздничный ужин «В честь освобождения от проблемной подопечной».

– Всё думаю: а ведь я тоже рыжая проблемка, – поглядываю на Санаду поверх пылающих на середине столика свечей.

– О, ну не сравнивай: ты если и проблемка, то любимая, а остальные… хм, – Санаду покачивает бокалом. – Остальные – это остальные.

И он вытаскивает из-под стола продолговатую коробочку с маленькими отверстиями вдоль крышки.

Вскидываю брови, но Санаду не объясняет, что там.

Приняв довольно лёгкую коробочку, стягиваю крышку. Первый миг кажется, это украшение: лежащая в бархате ящерка словно отлита из золота и украшена эмалевыми пластиночками.

Вот только эта ящерка моргает.

– Из-за попадания сюда ты фактически лишилась мохнатого друга, и теперь с такой тоской смотришь по углам и шкафам, что мне стало стыдно, – Санаду грустно улыбается. – Это саламандра. Понимаю, она не такая милая, как бельчонок, и не такая мягкая, но зато тёплая и долгожительница.