Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов 2

– Его, – отвечаю на всякий случай. – Очень мне нужен, меня там сейчас вампир съест.

Даже если это глюки, лучше и в них завести компанию – веселее будет. Хоть в фантазиях со знаменитым Огнадом пообщаюсь.

Отвернувшись, Магарет взмахивает изящной рукой.

Санаду обнимает меня, словно для страстного поцелуя в шею. Холод разливается по рукам и ногам вместе со странным оцепенением. Мои пальцы соскальзывают с чёрного лука.

Я снова в гробнице Огнада. Взгляд мутнеет, и я не уверена, действительно ли с Огнада невесомыми хлопьями отлетает покрывавшая его глазурь.

Моргаю, пытаясь присмотреться, и шею снова простреливает жгучая боль. Сквозь наполняющую сознание муть приходит осознание: Санаду пьёт мою кровь. Именно поэтому мне так холодно.

– Санаду! – вскрикивает Огнад. – Какого Нергала ты творишь?

Клыки вырываются из моей шеи, и я вскрикиваю. Кровь сочится по плечу. Санаду оглядывается.

Сквозь красивые черты лица Огнада проступает череп. Сжимающие лук, словно дубинку, пальцы стремительно теряют плоть, превращаясь в косточки.

Огнад поднимает лук для удара по спине Санаду, но тот отмахивается – и Огнадом вышибает стену гробницы.

Развороченная пирамида, оставшись без одной опоры, с хрустом начинает складываться. Санаду вскидывает руку, прикрывая меня от проседающих плит.

Дрогнув, пол под нами проваливается, вбивая меня и Санаду в темноту. Сверху с грохотом оседают плиты.

С пальцев Санаду срываются искорки света.

Мы лежим в узком тоннеле с кривыми подпорками. Рядом темнеет усыпанный цветами и записками камень. Похоже на алтарь. У стены – знакомые лопаты.

Устроенный некромантками подкоп, вот что это!

И тоннель уводит прочь отсюда, по нему можно убежать – если удастся вырваться.

Я заглядываю в безумные глаза Санаду, стараясь не думать о его оскале, о том, что искажённые губы испачканы моей кровью, и она продолжает течь из шеи.

До сих пор не верится, что Санаду меня укусил, что он может меня убить.

Пальцы не хотят слушаться, но я тяну руку, и, наконец, накрываю рану на шее.

Даже так поверить в это трудно: слишком похоже на кошмар.

– Санаду, вы же взрослый, разумный, – хриплю я, – что бы это ни было, вы сможете сдержаться, вы же… вы же жили на Земле, как-то…

В его лице не отражается ни понимания, ни узнавания. Глаза похожи на стекляшки. Санаду не здесь, не со мной – он где-то внутри себя. Возможно, борется с этим непонятным голодом, а, возможно, мечтает меня съесть…

Земля вздрагивает, сыплется мелкая крошка, и Санаду сдвигается, закрывая меня от колючего каскада. Со скрипом и скрежетом ворочается что-то наверху – наверное, там пытаются раздвинуть плиты. Помочь мне.

– Санаду! – доносится глухой крик.

Кажется, это Огнад.

– Санаду, отпустите меня, – шепчу я. – Пожалуйста…

Сверху ворочаются плиты, спасение так близко.

Чуть сдвигаюсь, и кровь брызгает сквозь пальцы. Санаду склоняется, я зажмуриваюсь. Но вместо жгучей боли в шее меня встряхивает, дёргает вверх. На миг ощущение земли под спиной исчезает – и резко сменяется холодом камня.

Тусклое освещение искорок сменяется сиянием нескольких сфер.

Мы с Санаду больше не в тоннеле, теперь мы в каком-то зале.

Телепортировались подальше от тех, кто мог меня спасти.

Санаду накрывает ладонью рану на моей шее. Последнее, что вижу – его остекленевшие глаза, словно тёмные омуты, затягивающие меня на невозвратную глубину.

***

– Клео, – хриплый шёпот Санаду. Рык. Снова шёпот, тянущий меня из холода и темноты. – Клео, Клео, очнись, пожалуйста.

Веки невыносимо тяжелы.

Я не одна. Во тьме закрытых глаз.

Надо мной нависает… Санаду. Он пахнет кофе и можжевельником. А ещё – металлом крови.

Он дрожит.

Это он отчаянно зовёт:

– Клео-Клео-Клео…

Моя воля ломает сопротивление неподъёмной тяжести, я медленно открываю глаза: Санаду нависает надо мной, упираясь ладонями по бокам от лица. Его дыхание касается моих губ. Глаза – отчаянно зажмурены.

– Клео, – мучительно шепчет Санаду искажённым клыкастым ртом.

И медленно открывает глаза.

У меня нет сил спрашивать, но он явно догадывается о мучающих меня вопросах, потому что шепчет:

– Это голод. Я не могу телепортировать тебя обратно: если увижу не вампиров – буду убивать. Тебя нельзя перенести и оставить на расстоянии от целителей: только мой телекинез не даёт тебе истечь кровью и помогает биться сердцу. Я не понимаю, что происходит. Я надеялся, что в кантоне тебе помогут, но все вампиры сошли с ума. Все! – кажется, Санаду становится легче от того, что он говорит, как человек, а не рычит подобно зверю.

И это возрождает мою надежду.

Укрепляет веру, что Санаду меня не убьёт.

– Я… – по его телу прокатывается судорога. Стиснув зубы, Санаду упирается лбом в моё плечо. – Клео, я не продержусь долго. Этот голод сильнее меня. Есть лишь один способ сделать тебя… несъедобной. Но ты должна принять проклятие крови.