Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов 2

Нергал поворачивает ко мне прекрасное лицо с закрытыми глазами. Проводит пальцем по кровавой дорожке и протягивает руку.

«Это негигиенично», – недовольно думаю я, но по изумительно гладкому полу подхожу к Нергалу.

Облака проносятся над нами, словно время здесь мчится ускоренно. Что логичнее замедления времени, ведь Нергал человек, тысячелетия жизни без ускорения могли бы свести с ума своей медлительностью.

Касаюсь пальцем его кровавого пальца. Кровь оказывается на моей коже. Она пахнет обычной кровью. Прежде, чем её лизнуть, всё же уточняю:

– Вы ускоряете здесь время?

Нергал улыбается одним уголком губ:

– Увы, я недостаточно терпелив, чтобы дожидаться развития событий. А теперь иди, у меня тут такое шоу с некромантами и драконами в усыпальнице разворачивается, такие страсти кипят!

– И вас не беспокоит, что ваше тело повредили, а усыпальницу могут развалить? Драконы же такие… крупненькие, могут что-нибудь раздавить ненароком.

– Я люблю масштабные представления, – пожимает плечами Нергал.

Может, он и не настоящий бог, но ведёт себя очень… божественно.

Мгновение медлю, а потом засовываю испачканный кровью палец в рот, уныло размышляя, что не мыла руки после жуткой гостиницы. Это место какое-то астральное, надеюсь, без проекций микробов, и ничего, кроме вампиризма, я не подцеплю.

В следующее мгновение мне становится не до ленивых размышлений.

Глава 20

От боли меня выгибает дугой. Каждая мышца рвётся, суставы выкручивает. Вместо крика с губ срывается хрип.

– Я рядом, рядом, – Санаду сжимает мою ладонь.

Голова лежит на его коленях. Он дышит мне в лоб:

– Это пройдёт. Это скоро пройдёт. Твоё тело умерло, но это пройдёт.

Вместо ехидного ответа у меня получается вой.

– Всё хорошо, – шепчет Санаду и прижимает меня к себе, – всё хорошо.

Угу, всё просто отлично, только мне больно, словно кости переламывают. Санаду начинает меня покачивать, и неожиданно от этих размеренных движений хуже не становится. Даже как-то спокойнее.

– Нергал был личем, – шепчет Санаду, поглаживает меня по волосам, – это высшая форма слияния с некромантской магией, и для этого надо умереть. Поэтому и превращение в вампира содержит в себе момент умирания. К счастью: большая часть изменений, как и в процессе превращения в лича, происходит с мёртвым телом. Иначе, думаю, трансформация для многих кончалась бы безумием.

– Я умерла?

– Да.

– Тогда какого ядрёного корня мне так чертовски больно сейчас?! У-у-у…

Как ни странно, факт смерти воспринимается спокойно. В очередном приступе судорог я до скрипа сжимаю челюсти и выгибаюсь в руках Санаду. Кажется, меня ломает целую вечность.

– Есть… обезболить… как-нибудь, – давлю сквозь стиснутые зубы.

– Обезболивающие препараты нельзя: сейчас восстанавливаются и трансформируются нервные окончания. Поэтому так больно.

– Вырубите меня, – шиплю в приступе судорог.

Каждую мышцу невыносимо колет, словно я всё тело отлежала.

– Что? – растерянно переспрашивает Санаду.

– Тресните по голове, вырубите.

– Нельзя. Сейчас идут тонкие настройки организма, вы должны оставаться в сознании.

По моим щекам ручьями льются слёзы. Подвываю:

– Что, совсем ничего нельзя?

Санаду замирает, а мне нестерпимо хочется, чтобы он продолжал меня качать и гладить, потому что так легче. Хоть немного, но легче.

– Ну… – тянет Санаду.

– Не томите, – выдыхаю ему в шею.

А он, оказывается, сейчас без сюртука и жилета, только в рубашке, та влажная от пота и расстёгнута на груди.

– Хм… – рука Санаду, наконец, проходится по моей макушке, затылку, спине, – как это ни странно, но чувственные ощущения заглушают ощущения трансформации.

– Чувственные?

– Физическая близость, – он заглядывает мне в лицо: его глаза сейчас алые, словно кровь. – Интимная.