Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов 2

По залу разносится гул звонкого удара: это Танарэс в ярости ударил решётку цепью наручников.

– Танарэс, я знаю, у вас, воспитанных политиками с рождения и политиков по духу, всё немного иначе в голове. Но я рос как обычный человек. И сейчас себя таковым ощущаю, а у нас, обычных людей, не принято отдавать своих женщин на растерзание. Даже бывших.

– Она преступница!

– Но это не отменяет того, что она была моей женщиной.

– Это мерзкая, кровожадная тварь. Она убила мою сестру!

– Эм, вообще-то это не доказано. Ты не знаешь, кто именно убил твою сестру.

– О, сейчас ты будешь защищать Мару? – с мерзкой язвительностью уточняет Танарэс. – Объявишь её невинной жертвой обстоятельств?

– Нет.

– Но ты именно этим занимаешься!

– Неправда. Я просто не хочу участвовать в её попадании в твои руки.

– Она убила мою сестру! Если не своими руками, то своим бездействием!

– Танарэс, сейчас многих Неспящих судят. И на дознании применяют пытки. Их даже казнят. Но никого не приговаривают к продолжительным пыткам. Невзирая ни на какие преступления. Отдать Мару тебе – значит приговорить её к пыткам. Разве нет?

Тишина наваливается на зал.

Санаду прикрывает глаза. Ждёт ответа. Но Танарэс молчит.

– Я знал Мару не так долго, как ты свою сестру Нильсэм. И любил не так сильно. Постфактум полагаю даже, что, вероятно, был ослеплён страстью. Но мы пили кровь друг друга. Мы были частью друг друга. Она была моей женщиной, и я клялся её защищать. Когда я вернулся, она писала мне. Писала, что надеялась на моё возвращение. Не забывала. По-прежнему хочет, чтобы мы были вместе. Готова поручиться за меня перед Неспящими. Организовать нашу встречу. И предупредить, если из-за них моя жизнь будет в опасности.

– Она просто хотела сделать из тебя их шпиона!

– Возможно. Но я их шпионом не стал. Я с ней не встречался. Не отвечал на её письма. И никак не помогал Неспящим. Не закрывал глаза на их существование.

Санаду тут же вспоминает, сколько шпионов Неспящих выловили в его кантоне, и невольно морщится: глаза-то не закрывал, но невольно попустительствовал своим бездействием.

– То, что ты не помог изловить Мару, показывает, что ты не на нашей стороне.

– Танарэс, – Санаду вздыхает, – давай не будем лукавить: я не один из вас. Слишком отличное у меня происхождение и образ мыслей. Даже если я буду вести себя безупречно – я никогда не стану одним из вас, потому что вы никогда не забудете, что я чужак. Поэтому я был и буду на своей стороне. Но эта сторона не рядом с Неспящими. И не рядом с Марой. И не между вами, а куда ближе к вам.

– И на этой твоей стороне не принято сдавать преступниц!

– Не принято отдавать бывших любовниц в руки тех, кто хочет причинить им как можно больше боли.

– Она убила мою сестру!

– Твою сестру убили Неспящие. Сами как явление. И Неспящие уничтожены. А Мара – Мара их олицетворение. Для тебя. Но это не делает её ответственной за все их преступления.

– Ну давай, скажи, что она жертва, – с презрением предлагает Танарэс.

– Все мы жертвы своих заблуждений, – философски замечает Санаду.

– Я не успокоюсь, пока её не уничтожу! Эта тварь… она… теперь она может сбежать куда угодно! Затеряться среди миров!

Настаёт черёд Санаду умолкнуть: он на такой исход надеется. Пока существовали Неспящие, а Мара жила, она не могла исчезнуть навсегда. Существовал шанс, что она вернётся в Эёран по какому-нибудь их поручению. Но сейчас она свободна. Может убежать. И Санаду всем сердцем надеется, мечтает, что она так и сделает: убежит далеко-далеко, забудет о них и Эёране. И не удивительно, что одержимый местью Танарэс опасается того же – упустить свою цель.

На месте Мары логично было бы сбежать и не возвращаться, ведь свобода от Неспящих это ещё и отсутствие их прикрытия и сети шпионов.

Вот только Санаду сомневается, что Мара просто сбежит. Может, он знал её не слишком хорошо, но в том, что она упряма и не оставляет своего – уверен. Как и в том, что его она считает своим.

***

Гомон студенческих голосов, стук вилок и тарелок о посуду, басовитый смех. Сидящие рядом демоны что-то обсуждают, а я… моё сердце стынет, мысли мечутся, руки сжимают вилку так, что она сминается, словно бумажная.

– Клео! – зовёт кто-то.

Вздрогнув, поворачиваю голову. Сидящий рядом Раштар смотрит на меня:

– Ты на бал пойдёшь?

– Бал? Какой бал?

– Академический, – поясняет сидящий за ним Бриш.

А я… вдруг становится не до чего. Словно что-то тянет. Я как подцепленная на крючок рыба, которую вырывают из реки.

Но тянет не что-то, а кто-то.

Санаду.

Судорожно вдыхаю и поднимаюсь из-за стола с моим нетронутым ужином. Бросаю измятую вилку в тарелку и направляюсь к выходу. На меня оглядываются, но мне всё равно – распахиваю дверь и выхожу во двор.

Сумрак растекается по земле, но светильники не дают ему разгуляться.

Овеваемая ветром, я спешу к особняку Санаду, с каждым шагом ускоряясь. Миновав центральную площадь, подхватываю подол и срываюсь на бег.

Я не чувствую присутствия Санаду здесь, но… меня тянет-тянет-тянет.

В особняк я врываюсь.

– Антоний! Антоний!

Запоздало думаю, что можно было попробовать позвать его ещё на подходе, но это уже неважно.