Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

Окажись архивампиры хилее, у Санаду от общения с Шаантарэном заболела бы голова. Почему тот явился с претензиями по поводу неподобающих обвинений от явившихся к нему офицеров ИСБ к соректорам Академии, а не главе ИСБ, Санаду понимает: знает, скотина хвостатая, что здесь его сильно не обидят, чего нельзя сказать о новой властительнице имперской службы безопасности. Но с чего Шаантарэн решил, будто студентов собираются пытать, не понял никто. Особая кошачья логика? Только демонята его идею поддержали и стали жаловаться так, что и Санаду бы поверил. Если бы не был менталистом.

Шагая к своему кабинету над входом после затянувшихся безумных переговоров, Санаду почти жалеет о временах, когда Шаантарэн из-за нехватки демонической магии был небольшим котом. Да, со скверным характером, но теперь претензии у него выросли прямо пропорционально габаритам, а посольская должность усилила и без того немалый гонор.

«С другой стороны, всегда можно дать ему в морду, – утешает себя Санаду. – Посольская неприкосновенность прекрасно кроется моим родством с императрицей демонов… мда… Я – отец».

Он встряхивает головой, чтобы справиться с накатившим волнением: отцовство, даже при взрослой дочери (или особенно при взрослой дочери, о которой ты узнал чуть ли не неделю назад) – дело ответственное. А Санаду не знает, как к этому подступиться.

«Может, письмо Анастасии написать?» – подумывает Санаду, открывая дверь в свой кабинет.

И замирает, понимая, что прошло то время, когда он мог оставлять свои кабинеты не запертыми, потому что нет в Академии самоубийцы, который посмеет зайти без разрешения.

Потому что самоубийца такой теперь в Академии есть. И даже не один, если учитывать неведомую иномирную сущность.

Вместо того чтобы хлопнуть дверью, Санаду беззвучно ступает в кабинет и столь же тихо прикрывает створку.

В его кресле, свернувшись калачиком, посапывает Клео. А её белка, нагло зыркнув со стола, грызёт перо.

С каждым беззвучным шагом Санаду всё ближе к столу. Марк Аврелий, взмахнув хвостом, вместе с пером перепрыгивает на кресло. Молниеносно взбирается на высокую спинку и наблюдает уже оттуда, то и дело пожимая маленькими лапками перо.

Но Санаду смотрит не на умилительного зверька: он не может отвести взгляд от безмятежного лица Клео, перечёркнутого рыжей кудряшкой… Смотрит на её приоткрытые губы. И его сердце пропускает удар. Едва ощутимо, на долю секунды, но осознание этого и воспоминание о том, что показал Эзалон, обрушиваются на Санаду. И это его…

Ужасает.

Сдавливает лёгкие приступом удушья.

И в то же время не даёт нарушить трепетную тишину, прервать этот момент.

Резко ощутив подкашивающую ноги слабость, Санаду отступает к стулу для посетителей, ощупью опускается на него. Облокачивается на колени и смотрит, смотрит на спящую Клео.

Но не может насмотреться.

Глава 51

Пробуждение в своей постели после того, как уснула в другом месте, развлечение так себе. Ни разу не приятное.

Лежишь и думаешь: как ты сюда попала? Почему ничего не помнишь? И какого… вампира! – у тебя расстёгнуто платье?

А на дворе уже утро, судя по оттенку света. И Ника опять что-то хомячит – судя по звукам у стола.

Моргнув, сажусь на кровати.

Ники здесь нет.

У стола, копируя позу устроившегося на столе Марка Аврелия, сидит почти трёхметровая белка. Кисточки ушей упираются в потолок. Сзади оно подсвечено солнцем, поэтому шерсть будто светится. Огромный рыжий хвост лежит на моём письменном столе поверх учебников и домика.

Марк Аврелий грызёт орешек. Белка грызёт горсть орешков. Точнее, уже не грызёт, а смотрит на меня, и я отражаюсь в огромных чёрных глазах.

Пожалуй, пробуждение в своей постели после того, как уснул в другом месте – не самое внезапное, что может случиться утром.

– Приятного аппетита, – желаю я и откидываюсь на спину.

Типа мёртвой притворяюсь – вдруг пронесёт. Помню, что существо вроде условно безопасное, но лучше перестраховаться. Так что лежу. Слушаю. Марк Аврелий спокойно грызёт орех, вскоре к звукам примешивается тихое потрескивание – это гигантское существо поглощает свою часть запасов. Мда… а такого поди прокорми. Не зря Марк Аврелий так лихорадочно собирает орехи: нам их надо мешками завозить.

Интересно, а тут субсидии на иномирных сущностей выдают, или мне за свой счёт его кормить придётся?

Подумав ещё немного на тему финансов, затронув вопрос «почему я уснула в кабинете Санаду, а проснулась у себя в комнате почти раздетая», порадовавшись, что Санаду ко мне слишком равнодушен для покушений на безвольное тельце, и устав притворяться мёртвой, ласково прошу:

– Можете мне чайку заварить, пожалуйста?

Скрям! Бам! Буль-буль! Бряк… похоже, существо просьбу исполняет.

Значит, оно разумно.

И понимает речь.

Потому что на совпадение это не похоже: вот уже и чайник свистит, закипая.

Позвякивают баночки, среди которых прячется заварка. Скрипит отодвигаемый стул – видимо, хвосту тесно.

Свист усиливается – на волшебной плите чайник нагревается очень быстро.

На всякий случай просто лежу, чтобы не спугнуть существо: вдруг оно смущается?