Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

Наша еда исчезла, а Марка Аврелия – осталась. Похоже, сущность приняла моё предложение питаться нашими продуктами. И, похоже, сущность прожорливее Ники, что впечатляет.

– Не отдам, – предупреждаю я. – Будь вампиром, не грабь белку!

Ника касается браслета.

– О! – на её лицо возвращается радость. – В столовой обещали накормить. Ты идёшь?

Задумываюсь о еде – и на меня нападает голод. Зверский. Напоминающий, что времени уже о-го-го, а я ничего не ела.

– Иду! – спускаю ногу с кровати.

И тут Ника демонстрирует скоростные сборы по-магически: заклинанием умывается, укладывает причёску и делает макияж. Телекинезом тягает одежду, выбирая, что надеть. И заклинанием разглаживает складки. Телекинезом же надевает туфли.

– Идём!

Я спускаю с кровати вторую ногу, потому что этот собирающийся ураган меня буквально заворожил.

И из комнаты я, прихватив Марка Аврелия, выхожу последней. Ника по коридору едва ли не бежит.

– Не бойся, в столовой всё не съедят! – смеюсь я, прибавляя шаг.

Мы вырываемся на крыльцо. Недовольный Марк Аврелий перебирается из моих рук на плечо.

Сделав два шага по ступеням вниз, Ника резко останавливается.

Я тоже. Вопросительно смотрю на неё, а она указывает в сторону основного корпуса.

Мимо него, по дорожке от полигона, движется толпа: многие ползут, некоторые шатко бредут, кто-то прыгает на единственной уцелевшей ноге, кто-то что-то тащит… Это потрёпанные зомби куда-то перебираются и тащат поломанных, разрезанных собратьев.

– Эм, и часто у вас такое бывает? – спрашиваю с сожалением: похоже, некроманты войнушку тестовую проводили, а я всё интересное пропустила.

– Первый раз такое вижу. Кто пособия испортил? – в голосе Ники пробивается ужас. – Эзалон же всех изведёт речами о необходимости беречь имущество Академии!

Побитая и разваленная толпа из полусотни, а то и больше, зомби медленно тянется к приземистому складу. Похоже, там хранят не только вещи, но и трупы.

Вновь оглядываю «пособия» – они словно побывали в мясорубке.

А ведь Таврос собирался увольняться. Может, зомби и их убитое состояние связано с этим?

***

С некромантом архивампиру сражаться – это не Шаантарэна по столбикам гонять: от некромантской магии кожа будто горит, кости ломит, тело замедляется, притупляется реакция. Проклятье Магарет достаёт сквозь любые защиты.

И если в бою насмерть некромант, почти достигший состояния лича, без свиты высококлассных зомби и ловушек против архивампира не жилец в первые же минуты столкновения, то на дуэли, когда в дело вступают всякие ограничения, правила, а на крайности идти нельзя, такой противник становится сущей занозой в пятой точке.

Потому что некромантская магия, даже не пробивая защиту, причиняет вампирам боль. Сама по себе. Зомби, пусть и не высококлассные, подавляют своей агрессивной аурой и сами усиливаются в атаках на вампиров.

А если некромант достаточно сообразителен, чтобы сделать из них заслон и хорошенько окопаться, то всё становится не просто занозой в одном месте, а этим самым местом.

Так что в дуэли за честь Клео Санаду сначала приходится вывести из строя зомби (мысленно прощаясь с покоем: Эзалон такого варварства не простит).

Затем извернуться и опосредованным телекинезом (только таким, ведь в нём магическая составляющая тоже пропитана вампирской силой) – то есть через поднятые телекинезом пласты земли и камни – выбить призванный посох. Закинуть его подальше и придавить посильнее.

Лишь после всех этих мероприятий, когда кожа уже полыхает, а мышцы сводит, Санаду удаётся уложить Тавроса на обе лопатки, приставить острое лезвие меча к горлу (тыкать в некроманта когтями может быть весьма чревато), телекинезом повесить над его вытаращенными глазами дюжину метательных ножей и получить заветные слова извинения.

Обещание больше такого не говорить.

А также полный лютой ненависти взгляд – что не удивительно для некроманта в пике его возможностей, когда он полыхает связанной с Магарет магией, и его связь с богиней наиболее сильна.

Зато теперь, после того как помятый и изгвазданный в пыли полигона Таврос отхромал к краю поля, можно, опираясь на меч, изображать независимый вид и любование уползающими к воротам зомби. А заодно и тем, как Эзалон с Тавросом о чём-то эмоционально спорят. Таврос даже сломанной рукой подёргивает и не морщится. Может быть потому, что эту сломанную руку фиксирует приползший к нему посох.

Вот Санаду и стоит, изображает. Ждёт, когда жжение в коже и ломота в суставах отступит. Вне реального боя можно понежничать, позволить конфликтной магии естественным образом вытесняться из тела, постепенно уходить вместе с болью. Этот вариант нравится Санаду больше, чем выжигание некромантских флюидов резким повышением плотности собственной магии – это не самая приятная процедура больше подходит для реальной битвы за жизнь.