Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов

А мне надо было не о Санаду и Маре думать, а лекцию слушать.

Как же я понимаю Фидиса: тоже с удовольствием побилась бы головой о стол.

***

После многочасового совещания с другими архивампирами у Санаду происходит не самый приятный разговор с Танарэсом. Вроде бы ничего серьёзного, но Санаду не может избавиться от ощущения, что Танарэс уверен в его общении с Марой. Впрочем, Санаду некогда над этим раздумывать.

Активизация Неспящих – ситуация экстренная, принятие мер по усилению безопасности на сенешаля в таком случае не свалишь, Санаду приходится лично общаться со своими хранителями порядка и накручивать хвосты, чтобы все бдели в оба.

Но выделить время, чтобы отсрочить создание кровати, раз уж всё равно в кантоне, Санаду не забывает.

Он сегодня на редкость деятельный, радует сенешаля вниманием к делам кантона, но это не внезапное пробуждение ответственности, просто Санаду надо принять решение, и в суматохе королевских обязательств ему легче обдумывать ситуацию. И легче не поддаваться лёгкой панике. Это просто отличный повод отложить принятие решения.

Но когда на ночное небо выползает луна, дворец окончательно затихает, а последние документы проверены по третьему кругу, Санаду со вздохом признаёт, что пора определиться.

Он гасит светильники в своём просторном кабинете и выходит на середину узорного мягкого ковра.

Прикрывает глаза, обращаясь к системе защиты.

Протягивает нить телепортационного заклинания и позволяет выдернуть себя из тёмного кабинета, чтобы через несколько диких мгновений перемещения вышвырнуть на потёртые каменные плиты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Порыв ледяного ветра взлохмачивает волосы Санаду, треплет полы его сюртука, шёлк галстука.

На фоне ночного неба освещённая изнутри оранжерея кажется сказочной – отдельным тёплым и прекрасным миром цветов.

Санаду знает, что там, в оранжерее, ему не очень-то обрадуются.

И вероятность получить знатную головомойку от её хозяина велика.

Не говоря уже о том, что нюансы связи с Марой после этого разговора могут стать достоянием всех архивампиров, чего Санаду точно не хочет.

Но он идёт к стеклянной, оплетённой медными цветочными узорами двери.

С неба ледяными кристалликами осыпаются снежинки, замирают искорками на тёмных каменных плитах.

Шагов Санаду не слышно, но ветер громко треплет его одежду. Завывает над оранжереей.

Возле двери Санаду останавливается. Сквозь стекло смотрит на озарённую тёплым светом поляну в окружении цветов.

Там, в плетёном кресле, с книгой восседает древнейший из архивампиров – Вааразариз.

Вааразариз поднимает взгляд. Поверх книги смотрит на Санаду.

Ждёт.

Санаду тянется к медной ручке.

Он может войти, спросить, узнать…

Его пальцы почти касаются металла, уже ощущают его тепло – магическое, оберегающее от пронизывающего холода кущи цветов внутри оранжереи.

Сердце Санаду бьётся слишком быстро.

В мыслях полный сумбур: смесь воспоминаний о Клео и Маре, слова записок. Эмоции. Кудряшки Клео. Гладкие рыжие локоны Мары. Весёлые искорки в глазах Клео. Яростная страсть в глазах Мары. Насмешливый голос Клео. И записка Мары с почти трогательным «не знала, иначе сказала бы тебе». Понимание, что это может быть обманом. И деликатность её ухода. И то, как бесстрастно смотрела Клео на его обнажённое тело.

Нужно ли спрашивать у Вааразариза о возможности разорвать связь с Марой раньше времени, стоит ли давать в его руки такую власть над собой, если Клео не проявляет интереса?

Есть ли причина для такого риска?

Пальцы Санаду застывают в миллиметре от излучающей тепло ручки. Санаду отступает на два шага и активирует заклинание телепортации.

***

Санаду по-хозяйски заходит в спальню. Я не успеваю приподняться, как он склоняется ко мне. Его дыхание щекочет мои губы, и в этот раз на касание шерстинок это не похоже…

Каких шерстинок?

При чём тут шерстинки?

Чёрные омуты глаз затягивают меня, мешают думать. Мурашки бегут по спине так щекотно… и приятно.

– Я хочу тебя поцеловать, – шепчет Санаду чувственно.

Он так близко, что аромат кофе почти одуряет. Его близость пьянит до тяжести во всём теле, до трепета в груди.

– Так… – облизываю пересохшие губы, сердце норовит выскочить через горло, вдоль позвоночника растекается томительное тепло, – целуйте!

Мои глаза распахиваются шире – так меня изумляет моё же предложение.

– Не могу, – шепчет Санаду практически в губы, и аромат кофе усиливается.

– Почему? – я задыхаюсь от эмоций, от ощущения его близости.

– У тебя нет, – пальцы Санаду накрывают мой рот, скользят по губам. – В памяти нет правильных ощущений, поэтому разум даже во сне не может смоделировать нужные ощущения…

Ну ничего себе у меня сны!

– Клео, просыпайся! – голос Санаду звучит как-то отдельно от него, склонившегося ко мне со столь странным объяснением. – Клео, я кофе принёс…