Попаданка с улицы Грёз

— Ах, не предупредили? Ну надо же — какая забывчивость. Бывает. Так вот, понимаешь какая штука, милая... Если ты дашь прилюдные официальные показания, они обязательно попадут в газеты. Вместе с твоим именем. И что это будет означать для тебя?

— Что?

— Ад... — он сделал зловещую паузу. — Ты попадешь в настоящий ад, дорогуша. Ты, я вижу, хорошая девушка, — его голос упал до успокаивающего журчания, стал вкрадчивым, — Не особо умненькая, ну да ум женщине скорее вредит. Так что я решил предупредить: дело будет громким, и газетчики растащат твое имя по всей стране. Любая домохозяйка будет в курсе, что Наиля аль-Хазам была шлюхой на невольничьем корабле. И если ты надеешься, что в Эндалии хорошо относятся к публичным девкам, то сильно ошибаешься. Тебе перестанут обслуживать в приличных местах. И не надейся, смена имени не поможет. Не с твоей приметной внешностью, куколка, — он смерил ее высокомерным взглядом. —  Кстати, ты ведь, как любая девушка, мечтаешь выйти замуж за порядочного и обеспеченного мужчину, не так ли?

Наиля кивнула, загипнотизированная его голосом и напором.

— После подобного скандала можешь поставить крест на мечтах о счастливом замужестве. Ни один приличный человек не женится на девке, которую, возможно, пользовали до него сотни моряков.

Девушка вспыхнула.

— Но это неправда! 

— А кто будет разбираться? — мужчина глумливо ухмыльнулся. Толпа не знает жалости, слухи не щадят никого. Я уже молчу о том, что отголоски этой истории  непременно дойдут до великого шаха. За что там казнили твоего отца, за шпионаж? А теперь дочка покойного, которую он лично приказал продать в рабство, разгуливает на свободе в соседней стране. Разве это не очевидно, что она тоже работала на разведку? Хочешь, чтобы он прислал ассасинов по твою душу? 

Сразу вспомнились бесконечные часы в зиндане. Изматывающая жажда, страх. И крики отца, когда его казнили на площади. Наиля побелела, а мужчина удовлетворенно кивнул.

— Вот! Теперь я вижу, что ты начала понимать. Из тебя хотят сделать жертвенную овечку. Но ты можешь решить. Не класть свою жизнь на алтарь правосудия. Просто откажись быть свидетелем, у тебя есть такое право… 

Скрип двери и жизнерадостный голос Каннингема прогнал кошмар. 

— Леди аль-Хазам, мы почти… — он осекся. Смерил незнакомца сузившимися глазами. — Адамс! Какого демона ты тут делаешь с моим свидетелем?! 

Мужчина добродушно улыбнулся. 

— О, всего лишь сказал пару напутственных слов прекрасной леди. 

— Ах ты… — дальше последовало слово, о значении которого Наиля только догадывалась. 

Каннингем одним рывком пересек пол-комнаты, схватил мужчину за грудки и поднял. 

— Я тебя урою! — прорычал он в холеное лицо. — Попытка давления на свидетеля обвинения. Судья подпишет отстранение от дела! Тебя исключат из адвокатской коллегии! 

— Ну-ну, — в отличие от разъяренного полицейского мужчина практически не переменился в лице. — Ты ничего не докажешь. Я не угрожал, даже пальцем не прикоснулся к твоему свидетелю, Джеймс. Всего лишь рассказал о неизбежных последствиях ее выступления. Мною двигала исключительно забота о бедной девушке. С твоей стороны некрасиво было промолчать о том, как этот процесс разрушит ее жизнь…  

Он еще что-то говорил, но Наиля не слушала. Она смотрела только на полицейского.

— Это… это ведь неправда, господин?

Пусть рассмеется. Пусть скажет, что все слова неприятного человека — глупая ложь. Она ему поверит, потому что Джеймс Каннингем — хороший человек.

— Это… ну… 

Он еще ничего не сказал, а Наиля уже все поняла. 

Его пальцы разжались, и адвокат отпрянул, брезгливо разглаживая ткань сорочки. 

— Ладно, оставлю вас. Мне еще надо шепнуть напутственное слово клиенту перед заседанием, — он фривольно подмигнул Наиле. — Надеюсь, ты примешь верное решение, малышка.

Глава 20. Высокая цена

— Даяна! Даяна, вставай!

Голос неприятно звенит в ушах. Я бурчу: "Еще пять минуточек, мам" и отворачиваюсь, но он не умолкает. 

— Облей ее холодной водой, — советует второй голос. Ехидный и очевидно мужской.

Что значит “Облей водой”?!

Я возмущенно распахиваю глаза. Прямо под носом пол — не очень чистый, с разводами побелки. Эй, что я тут делаю? 

— Даяна, с тобой все в порядке? — встревоженное лицо сестры Катрин нависает сверху, за ее спиной тенью отца Гамлета маячит Тайберг. 

— Что за дурацкие вопросы, женщина? — некромант раздраженно закатывает глаза. — Разумеется, все в порядке, просто прилегла отдохнуть на полу. И связала себя на всякий случай, чтобы не встать раньше времени. 

— Иногда мне хочется отрезать тебе язык, чтобы не язвил, — зло пыхтит монашка, сражаясь с веревкой на моих запястьях. 

— Хорошо, что твои желания не совпадают с возможностями, драгоценная женушка. Дай сюда.

Тайберг одним движением освобождает мои руки от веревки и тянется пощупать пульс. Кажется, меня очень сильно стукнули по голове. Потому что вместо ледяного призрачного касания я чувствую тепло человеческой кожи. 

С профессиональной сноровкой патологоанатома мессер осматривает меня. От прикосновения к шишке на затылке в глазах темнеет.