Попаданка в семье драконов 2 (СИ)

— Если подумать, то избранная Элора во время отбора находилась на территории дворца. И, чтобы ментальная связь так и не возникла, она должна была либо носить амулет абсолютного щита, либо суметь молниеносно такой щит поставить. При этом не вызывать использованием такого щита подозрений. Она должна была знать, где находится Лера, незаметно или не вызывая подозрений наблюдать, выжидая момента, когда та останется одна, пройти защиту моей башни. Для этого надо хорошо изучить защитные чары — например, спросить о них у Элора. Надо, чтобы они тебя в целом признавали. Надо обладать крыльями, в конце концов. Надо быть знакомой Леры, чтобы она не закричала, не испугалась настолько, чтобы я тут же не явился. Надо знать характер Леры, чтобы надеяться получить от нее обещание молчать. Нужно иметь веские причины остаться неузнанной, но не сбегать. Ни одна женщина или девушка из присутствующих тогда во дворце не подходили на такую роль, и тогда я взглянул шире, ведь обещание могла взять не избранная, а кто-то от ее имени. Я проанализировал, кто бы мог добраться до Леры, не испугать ее и убедить. Халэнн, ношение абсолютного щита для которого вполне естественно при такой службе. Халэнн, который живет в соседней спальне с Элором и вдоволь насмотрелся на его чудачества с любовницами. Халэнн, которому Элор слепо доверяет и позволяет собой командовать. Халэнн, который со своей должности отслеживает поиски Неспящих. Халэнн, который на одно лицо со своей убитой сестрой... дальше все сложилось легко. Позже я проверил склеп Сиринов. В гробнице Риэль Сирин мужской скелет.

Лишь на последней фразе скулы Риэль вздрагивают от напряжения.

А я задумываюсь... Арен ведь догадался почти сразу! Еще при перелете, когда Риэль была с нами, намекал Элору, чтобы тот вел себя соответствующе новому образу. Но Элор совету не внял.

— Если это так, почему этого не понял Элор? — раздраженно спрашивает император.

— Это слишком личное, — напоминает Арен, — Элор одержим, он не может обдумывать этот вопрос хладнокровно. Он слишком привык к тому, что Халэнн — друг, помощник, неотъемлемая, но привычная и понятная часть жизни. Возможно, тут не обошлось без влияния голосом со стороны Риэль, ведь ей столько лет приходилось убеждать Элора, что она — мужчина.

— И что ты скажешь... — император выдерживает короткую паузу, — Риэль?

Ее голос удивительно холоден, четок и бездушен:

— Я прошу разрешения отправиться в Киндеон для зачистки его от Неспящих. Если вы не хотите отпускать меня без Элоранарра, назначьте его на это задание.

— Ты прекрасно понимаешь, что я спрашиваю вовсе не о планах на Неспящих, — в речи императора прорезается рык. — Ты лучше других знаешь, насколько Элор одержим поиском избранной, как ты смеешь скрываться? Хотя, что это я? Пусть он сам с тобой разбирается.

Император протягивает руку к запястью, но Ланабет обманчиво мягко ее перехватывает. Неожиданно вступается Арен:

— Отец, не надо, это их отношения и их дело.

— У нее есть причины не принимать Элора, — вкрадчиво напоминает Ланабет. — Как минимум три. И это не говоря о вопиющем нежелании Элора воспринимать женщин серьезно. Неплохо бы твоему сыну еще подумать над своим поведением.

Император встряхивает головой:

— Отличный повод пересмотреть убеждения — узнать, что его помощником, надеждой и опорой все эти годы была девушка.

— Отец, — жестче обращается Арен, с явным намеком. — Риэль — серебряная драконица с нашей магией, отсутствием ментальной связи с Элором и явным нежеланием идти на уступки. Не надо вмешиваться, это чревато.

Да ведь: серебряные практически так же сильны, как золотые, только магией им уступают...

— Но как же Элор? — император опять встряхивает головой. — Нет, он должен знать.

— Она не хочет, — в голосе Ланабет звенит сталь. — Не надо принуждать.

— Отец, женщины обидчивы, у Элора и так характер не сахар и любовницы, если он вдобавок к этому не узнает Риэль сам, она никогда его не простит, и это отравит их отношения. Пусть разберутся сами, они для этого достаточно взрослые.

Кошусь на Арена: и когда он успел стать таким чутким и разбирающимся в женщинах и их обидах?

Почувствовав мой взгляд, он едва заметно улыбается.

Император кривится, вздыхает и, посмотрев сначала на Арена и меня, потом — на Ланабет, весь вид которой говорит о том, что неприкосновенность тайны Риэль она тоже будет отстаивать, раздраженно произносит:

— А ты, Риэль? Скажи уже что-нибудь по поводу отношений с моим сыном.

Даже сейчас Риэль не поднимает головы, по голосу ее эмоций не понять:

— Отношения между избранными касаются только избранных.

Что-то меняется во взгляде императора, он неопределенно фыркает и качает головой:

— Бедный Элор, я ему уже сочувствую. Похоже, ему пора стряхнуть пыль с трактатов о долгих ухаживаниях и запастись терпением.

«Что за трактаты?» — интересуюсь я.