Попадос (СИ)

— Привез? — Маленький рыжик топнул ногой и грозно свел рыжие бровки, строго глядя на отца.

— Конечно привез, раз папа обещал братика, значит, так и будет. Папа же тебя никогда не обманывает, милый? — Мэдди внимательно посмотрел на сына в ожидании ответа.

Малыш задумался и выдал:

— Обманывал! Когда зубик качался, он сказал — привяжи ниточку! Это не больно, он сказал. Как комарик в жопку укусит!..

На этих словах Мэд опустил лицо в воду и громко выдохнул, выпуская бульки на поверхность и содрогаясь всем телом. Потом поднял лицо из воды, согнал капли двумя руками и внимательно, подергивая губой от сдерживаемого смеха, уставился в лицо сыну.

… — а было бооольно! — закончил Сержик, скорчив умильную мордочку.

Мэд протянул руки:

 — Сынок, ты сильный мальчик, прямо как наш папочка. И смелый, тоже, как папочка. И красиииииивый!

— … Тоже, как папочка? — подхватил радостно Ежи, подпрыгивая и хлопая в ладошки.

— Иди, скажу на ушко, — и, когда рыжун склонился, и маленькие рыжие косички, толщиной с палец каждая, выпали из-за его спины и закачались перед лицом Мэда, отец прошептал громко: — Ты самый-самый красивый! Даже красивее, чем папочка!

Ежи взвизгнул и бросился в бассейн прямо в маечке и салатовых шортиках. Держаться на поверхности его я учил с самого детства и Ежи плавал, как золотая рыбка. Мэд выловил его и подбросил вверх, словив у самой воды, смеясь и жмурясь от оглушающего визга.

— Вот где этот разбойник! — Солис подошел неслышно, из-за возни в бассейне все звуки извне скрадывались.

— Что он еще натворил? — Я приподнялся на шезлонге, разглядывая похорошевшего и расцветшего Солиса.

— На вашей любимой большой фотографии, где вы с мужем в полный рост, обрисовал глаза, вам на спине дорисовал крылья, а милорду Мэдирсу… эээ… пенис. И двух детишек — видимо, себя с косичками, и братика, чуть поменьше.

У меня покатились слезы и затрясло от смеха.

— Солис! Но как он достал?

— А он стульчик подставил. Я когда вошел и увидел, как он стоит на стуле, спустив шортики, смотрит в зеркало и дорисовывает с натуры пенис на фотографии, меня чуть удар не хватил. Я дернулся, запнулся, завалился, а он быстренько шмыг со стула и к вам.

— Ох, Солис! Ну, хорошо, с Ежи я сам разберусь. А вот скажи мне, когда ты прекратишь страдать херней и мучить себя и Тира? Тебе шести лет недостаточно? Может, уже пора включить мозги?

— Милорд Лиатт, я вам сто раз уже говорил. Я не могу подарить ему детей, Тир достоин полноценной семьи с омегой, не хочу ломать ему жизнь.

— Солис! Еще раз так скажешь, и я брошу в тебя чем-то мягким и теплым! Лучше мучиться по отдельности, чем радоваться вместе? Какую чушь ты несешь! Не ты ли довел Тира до свадьбы с тем дурным омегой, который потом отказался от сына и бросил их? До чего еще ты его хочешь довести, чтобы доказать, что ты идиот? Мне тебя прибить просто хочется!

— Смотрите! Смотрите! — Ежи сидел на руках у Мэда и указывал рукой на парашют типа «крыло», который пикировал прямо к бассейну, но перед самой землей сделал дугу и плавно приземлился за два метра до нашей кушетки. Тир отстегнул парашют, пробежал несколько шагов и упал на колено, протягивая Солису букет цветов:

 — Выходи за меня замуж, Солис! Возьми меня вместе с сыном, иначе мы без тебя пропадем.

Солис покраснел и уткнулся в букет лицом, прикрываясь.

— Солис, если ты не примешь предложение, то этот придурок загнется сам и сынишку погубит. Соглашайся!

— Я… Я согласен, — запнувшись, произнес Солис и Тир тут же, пока тот не передумал, достал кольцо и надел на дрожащую руку беты. — Ты не пожалеешь, любовь моя!

Я подошел к бассейну, помог Ежи выбраться из него, а Мэд ловко подтянулся на руках и выскочил из бассейна, как гимнаст.

— Ли, Солис будет занят, попроси папу присмотреть за Ежиком на некоторое время! — и он уткнулся носом мне в шею, целуя за ушком и прижимаясь мокрым торсом к моей спине, прикрывая свой стояк моим телом от целующихся Тира и Солиса. — А тебе, Ежи, мы подарим…

— А тебе, Ежи, — перебил его я, — мы подарим несколько поджопников, краски и бумагу. И неделю без сладкого. А если ты еще раз захочешь испортить фотографию, то следующее наказание будет серьезнее. Наааамного серьезнее. Ты должен помнить, если тебе хочется порисовать — бери бумагу и рисуй на ней.

Ежи забрался отцу на ручки, как скалолаз, и стыдливо уткнулся ему в грудь, пряча лицо.

— Сынок, что ты опять натворил? — мягко спросил его Мэд.

— Я хотел к твоему приезду подарить тебе картину, отец.

Мэд укоризненно посмотрел на меня, выражая взглядом — «ну как можно его наказывать за такое?». Но когда мы дошли до разрисованной фотографии и Мэд увидел художества, Ежи на руки пришлось брать мне и в срочном порядке искать папу, чтобы он занял сына на время.

Течка требовала уединиться, а ребенка одного нельзя было оставлять ни на минутку.

Папа нашелся в теплице — он так увлекся моим выращиванием растений, фруктов, кофе, что почти все свое время отдавал этому хобби, если не был занят внуком. Он неожиданно оказался отличным руководителем, чем значительно освободил мои руки, время и голову.