Попала!

Открыв дверь, приветливо улыбнулась. К-2 сделал жест рукой, показывая, что мне надлежит следовать за ним, и потопал вниз. Спустившись с лестницы, повернули направо. В дальней стене большого, несколько захламлённого холла имелась дверь. В кабинет. Размером почти в три мои комнатухи, с несколькими креслами, стеллажами с книгами по всем стенам, и массивным - больше моей кровати - столом у окна. На столе лежал раскрытый том устрашающего вида - габариты талмуда наводили на мысль о достославном "Молоте ведьм". Рядом куча бумаг, пара чернильниц, стакан с перьями. В общем, творческий беспорядок.

К-2 сел сам, усадил в кресло напротив меня, и уставился в упор, очевидно, прикидывая, что со мной делать. Вот вопрос: если я вылезу со своими инициативами, он будет рад или сочтёт это наглостью? Наш Куксин любил студентов, проявлявших сообразительность. А этот? Ну, не рискну - не узнаю. Вздохнула. Чуть кашлянула, привлекая внимание.

- Иримэ дилиэни ниэ. Миэ виэлди… - возвестила я о том, что понимания от меня ждать не приходится, и с бумаги зачитала те слова, которые успела узнать за три дня.

Теперь закашлялся Корэнус. Взял у меня из рук мой лист. Потом карандаш. Неловко сжал его в кулаке, намереваясь попробовать провести черту… я перехватила руку:

- Ниэ! - нефига, карандаш у меня один, и не слишком длинный.

Показала, как легко держать его тремя пальцами. Написала "Корэнус" и прочла вслух по буквам. Гм-м… а чего это он на меня, как на двухголовую жирафу, смотрит? С огнем в глазах? Потом задумался и выдал: "Иримэ!" - и ткнул пальцем в лист. Ага, понятно, хочет посмотреть, как пишется мое имя. Пишу, показываю. Произношу отдельно "ррр" и показываю одинаковые значки в двух словах. Потом делаю то же самое с "э". Ага, понял, что это не фокус.

Склонил голову и задумался. И косится на меня. Видно, любопытство я разбудила. Отлично! Теперь он станет меня учить языку, ибо нет иного способа узнать, откуда я такая взялась, кроме как поговорить. И точно не выгонит на улицу - иначе эта загадка не даст ему покоя до конца дней.

Понеслось! К-2 произносил названия одного предмета за другим. Я повторяла, пока не понимала чётко, как это выговаривается. Потом тыкала пальцем в подобные предметы, показывая, как восприняла сказанное. Например, том на столе профессор обозвал "ридот". Выяснилось, что другие книги в твёрдых переплётах называются так же, а вот свитки или отдельные листы - по-другому. Разобравшись, записывала новое слово к себе в шпаргалку. К-2 заглядывал мне через плечо, смотря на транскрипции и перевод. И просил произнести вслух то, что пишу.

В какой-то момент он принял решение, и, взяв перо, стал не вяжущимся с его обликом аккуратным, почти бисерным почерком выводить еще один столбец справа от моего - написание слов на аризентском! Мы пытались составлять словарь! А я, глядя на закорючки, наводившие на мысль о греческом времен "Илиады", прикидывала, скоро ли научусь читать.

Когда мой лист, исписанный уже с двух сторон, подошел к концу, К-2 лично выдал мне еще один. Но к тому моменту, как я выяснила, как называются на аризентском пол, потолок, окно и веник, почувствовала, что ум за разум заходит. А вдохновлённый моими успехами К-2 решил перейти к глаголам… и тут соображать было сложнее. Поди пойми, что он имеет в виду, подбрасывая мраморное пресс-папье и ловя его на лету? Бросать? Летать? Падать? Ловить? Или мы, вообще, изучаем закон всемирного тяготения?

Когда уже ошалела совсем, Корэнус всё же догадался, что пора сделать перерыв. И поманил меня из комнаты прочь. С очень радостным видом. Типа, что вот сейчас сделает мне сюрприз. Я настороженно двинулась следом - почему-то сюрпризы прочно ассоциируются у меня с лягушками в кровати.

И оказалась права - привел меня профессор на кухню. Где оглянулся с торжеством на лице: мол, как, рада? Ой, раааадаааа! Счастью предела нет! Он думает, что делает, подпуская городскую девушку к дровяной печке?

Наверное, вытянувшееся лицо подсказало К-2, что что-то не так.

- Сиа Иримэ салини мирэ?

Мирэ - это еда. Значит, салини - готовить?

- Не знаю, не пробовала… - машинально откликнулась я на русском.

К-2 тут же узрел в сказанном новую научную забаву и, забыв про еду, забегал по кухне, тыча пальцем то в один предмет, то в другой. То ли интересно было послушать чужой язык, то ли проверял меня еще раз, не валяю ли я дурака.

- Стол, сковородка, печка, дрова, кастрюля, ложка… - перечисляла я.

Печка и ложка профессора заинтересовали. А я сообразила, что в аризентском с шипящими напряг - то ли их нет, то ли почти нет. И на радостях выдала:

- Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж!

И следом протараторила:

- Ужа ужалила ужица, ужу с ужицей не ужиться. Уж уж от ужаса стал уже, ужа ужица съест на ужин!

Шедевр про Сашу с сушкой я решила приберечь до лучших времен, на десерт, и так Корэнус рот открыл, восхищенный моей артикуляцией и лингвистическими талантами. А вот теперь надо ему как-то объяснить, что я понятия не имею, как зажечь эту самую печку.