Попала, так попала, или Невеста на двоих

«Почему жизнь такая сложная?» – с тяжелым вздохом я перевернулась на другой бок, и глаза сами собой распахнулись – мало того, что все выходы из спальни были затянуты серебристой пеленой, кровать укрывал серо-стальной купол. Мелкие и, кажется, ребристые ячейки или чешуйки мерцали в слабом свете светильников.

Ладислав решил не полагаться на волю случая и защитил меня всем, чем возможно.

Я осторожно подползла к краю и коснулась купола, ожидая чего угодно, от того, что меня ударит током и до того, что парализует, но он только упруго прогнулся и отпружинил обратно – с этой стороны купол безопасен, но, видимо, меня не выпустит. Не в силах заснуть, я села и, обхватив колени, стала дожидаться Ладислава.

ЛАДИСЛАВ

Защитив Мелиссу всеми возможными способами, я отправился проверить свою догадку. Почему принцу сообщил, что займусь этим только утром, не знаю сам. Скорее всего, сказалась привитая учителями привычка – не сообщать потенциальным противникам о своих планах.

Противникам? Светлейший! О чем я думаю? Разве принц может быть моим противником? Но, с другой стороны, отец не спроста окружил Мелиссу столькими тайнами и запретил представлять ее ко двору. Об этом тоже не стоило забывать.

Неслышно шагая по знакомым с детства коридорам, я приближался к крылу, в котором размещалась прислуга. Отполированный до блеска камень сменился тусклым и шероховатым, вместо богатых гобеленов кладку стен скрывали простые тканые дорожки, а светильники почти не горели.

Все же я нашел нужную комнату и постучал, надеясь, что застану ее обитательницу и не придется искать у временной хозяйки.

– Хозяин? – распахнув дверь, удивленно воскликнула Верена и отступила вглубь комнаты. – Я рада, что вы наконец-то решили отдать мне должное, – она принялась неторопливо расшнуровывать корсаж, но во взгляде читалась настороженность, когда наблюдала, как запираю за собой дверь, и допустила оплошность, бросив торопливый взгляд на комод.

– Говори, – приказал я, рассматривая все еще пульсирующий дымно-черным изящный витой подвесок.

Беззвучно открывая и закрывая рот, Верена беспокойно перевела взгляд с меня на подвесок, потом на запертую дверь, а затем и на окно, будто искала возможность сбежать. Видимо, Ильен запретила служанке говорить, но неужели забыла, что между слугой и хозяином есть особая, неподвластная никому связь?

– Говори, – с нажимом произнес я, и Верена дрогнула.

– Г-госпожа велела, – она говорила с трудом, будто выталкивала слова из горла. Уже который раз убеждаюсь, что мне тяжело тягаться силами с Ильен.

– Продолжай, – я добавил в голос настойчивости. Верену будет ломать, но она не сможет ослушаться приказа хозяина.

Глава 52. Ночные откровения

– Госпожа Ильен приказала сделать что угодно, только чтобы Мелисса исчезла. Я не могла ее ослушаться. Она… она управляла мной, – на Верену было жалко смотреть. Находясь под воздействием двух взаимоисключающих приказов, она испытывала страшные мучения: пальцы сжимались и разжимались, она вся мелко дрожала, а лицо подергивалось от судорог. – Я умею заговаривать сапу, это досталось мне от матери, поэтому пошла на дальние болота и приказала напасть на Мелиссу, а дорогу указала следом, оставленным Мелиссой на подвеске. По этому отпечатку сапа ее и нашла.

Верене выкручивало руки, шея напряглась так, что вздулись жилы, глаза почти выкатились из глазниц, а рот кривился в мучительной гримасе.

– Зачем госпоже Ильен это понадобилось?

– Она не сказала, хозяин! – Верена уже рыдала. – Только велела, чтобы Мелисса исчезла, потому что видеть ее не может.

– Хорошо, – я отвел от служанки взгляд, и она, обессиленная, свалилась на пол и тихонько поскуливала.

– Простите меня, я не могла отказаться.

– Я знаю, Верена, – присев рядом, успокаивающе сказал я и провел ладонью по ее шее.

Глаза служанки испуганно распахнулись, когда ошейник сомкнулся и засветился ровным синим цветом.

– Это временно, – сказал я. – Завтра же велю выковать настоящий, и тогда ты уже не сможешь подчиниться приказу госпожи и покинуть замок. А сейчас ложись спать.

Я покинул комнату Верены так и не понимая, почему Ильен взъелась на Мелиссу, на простую невольницу, которая ей совершенно не ровня, к тому же, вопреки воспитанию, злоупотребляет гостеприимством. Но сейчас уже слишком поздно, чтобы с этим разбираться, и я вернулся в спальню.

Мелисса сидела у стены, сжавшись в комочек, и… спала.

Не решаясь беспокоить ее покой, я придвинул к кровати кресло, привычно разместился на мягких, чуть поскрипывающих подушках и смотрел на спящую.