Попасть - не напасть (СИ)

Маша ничего не слышала. Лежала молча, и Ваня этому даже был рад. Ей ведь так не больно, правда? Лучше, чтобы не болело...

Он и сам не понимал, что бормочет под нос.

- Сестренка, ты потерпи... ты только дождись, сестренка...

***

Фельдшер себя ждать не заставил. Почти прибежал... Ваня его помнил еще с тех времен, когда в доме появилась Маша. Опустился на колени рядом с телом, профессионально отодвинул Ваню чуть в сторону и сунул ему в руки большой фонарь.

- Свети!

Рядом, со вторым фонарем в руках, застыл Петя. А фельдшер осматривал рану, что-то делал... и Ваня понял, что все будет хорошо, когда звякнули инструменты. Какие-то... он бы и под угрозой жизни не смог понять, что делают с его сестрой, но он видел, что фельдшер спокоен. Не так бывает, когда умирает пациент...

Нет, не так.

Маша выживет?

Правда?

Он будет светить, чтобы фельдшер все видел, и Маша выживет! Обязательно! Она ведь будет жива, правда? Пока он не отпустит фонарь...

Глупо?

Смешно?

Пусть так. Но пальцы Вани закостенели на металлической рукояти. И когда ему что-то сказали, он даже не сразу понял, что именно.

А всего-то и надо было - погрузить Машу в коляску, уже можно, теперь это более-менее безопасно, и везти домой. А уж там заниматься всерьез, вытаскивать пулю, промывать рану и прочее...

Но это - там.

А здесь уже все сделано, ее можно будет довезти до дома без опаски. Что еще надо?

Ничего.

Откуда-то принесли дверь, на нее осторожно переложили Машу и понесли. И грузили ее так же осторожно.

Ваня не смог поехать с сестрой - места не было. Поехал Петя, втиснулся кое-как. А Ваня остался.

В голове было пусть и холодно. Мысли словно пеплом присыпали. Но одно он должен был сделать, точно...

Шаг, второй...

Вот и женщина, которая стреляла в его сестру.

Жена генерал-губернатора. Дарья Благовещенская.

Только вот спросить Ваня у нее ни о чем не мог. В этих глазах, в этом безумном лице не осталось ничего человеческого.

Безумное животное, и все этим сказано. Безумное страшное чудовище.

За что, как...

Бесполезно. Все - бесполезно.

***

Александр Викторович Благовещенский тоже вряд ли когда забудет эту ночь.

Вечер прошел плохо.

Александр сидел перед камином, грел в руках бокал с коньяком и думал, что жизнь пошла куда-то не туда. Не так она пошла, а где и когда - уже и не понять.

Казалось в молодости, весь мир перед тобой, а что оказалось?

Дарья...

Он помнил, как впервые увидел Дашу - краснеющую, смущенную, растерянную... и пожалел. Не полюбил, нет. Но понял.

Вот стоит перед ней человек, который станет ее мужем. Стоит, смотрит, а что от него ждать? Как с ним жить?

Как это - вообще?

И он заговорщически улыбнулся девушке.

- Все будет хорошо. Обещаю.

- Правда?

- Даю слово.

И все было хорошо - до какого-то момента.

Они поженились, почти сразу же у них родилась Ирэна... имя, правда, подбирала Даша, хотелось ей покрасивее, он-то все равно дочку звал Иришкой, а Даша сердилась и говорила, что это так простонародно... как девка крестьянская.

А он не слушал и все равно звал.

Иришка его любила.

Папы часто не бывало дома, так что ж поделать? Служба такая, где прикажут, там и рубишь врага, а сидя в поместье ни чинов, ни орденов не дождешься. Даша это понимала.

Дома все было в порядке, а он ездил по 'горячим точкам'. Кавказ, который весь - зона боевых действий, Турция...

Да, Османы.

Оттуда он и украшения привез.

Александр вспомнил тот день. Была очередная стычка с Турцией, они брали Софию. Турки сопротивлялись, надо отдать им должное, но спустя сутки город пал. Войска вошли внутрь.

Русские ли, турки...

Войска - в городе.

Благовещенский помнил, как генерал Обручев* вызвал всех и сказал, что мародеров - расстреливать на месте.

Русские там, турки...

Тварь поганая землю паскудить не должна. Все.

Александр был с ним полностью согласен. Мародер уже не человек, это нечисть, которой среди живых не место.

*- в нашей истории участию генерала Обручева в войне воспротивился князь Н.Н. Романов и генерала отправили на Кавказский фронт. В этой истории возражений не было. А генерал был талантливый. Прим. авт.

Они патрулировали город. Улицу он не помнил, как-то сразу забылось название, а дом был роскошный. Розовый, весь в лепнине и завитушках...

И оттуда доносились крики.

Что он увидел в доме, вспоминать не слишком хотелось.

Хозяин дома был мертв, мертв и его сын, пытавшийся защитить мать, и сейчас женщина с ребенком на руках сжалась в углу, перед ней стояла старуха, явно мать или нянька, и всем видом показывала - только через мой труп!

Мародеров бы это не остановило, но глухо хлопнул выстрел, потом еще один - и подонки ткнулись в пол своими рылами. А женщина бросилась другу Александра на шею и разревелась так, что даже страшно стало.

Она оказалась женой Мехмед-паши, одного из тех, кто ведал обороной города. Мужа убили еще там, а здесь... здесь лежал ее брат. И третий сын мужа. Они хотели уехать, но ничего не получилось. И если офицер поможет им...

Они уедут, они обязательно уедут!

Что оставалось делать Благовещенскому? Друг продолжил патрулировать улицу, а сам Александр занялся беженцами.