Поперчить посахаренное (СИ)

- Извини, я сейчас, - выскользнула Хёна из его рук и, посмотрев на Дохи, сидящую рядом с Бобби, прошла к противоположному краю крыши, подальше ото всех. Туда почти не падал свет установленных лампочек и гирлянд на искусственной пальме в здоровой кадке. Темнота вокруг, и только вдали огни города. Хёна посмотрела вниз – высоко. Алкоголь подействовал на неё, она знала, что в таком взбудораженном состоянии лучше не пить, но не смогла удержаться. Ей казалось, что станет веселее и легче, но не стало. По душе скребло наждачной бумагой, шлифуя все эмоциональные неровности, и чем больше она выпивала, тем там глаже и холоднее становилось, но не от безразличия к БиАю, а от безысходности. Вместе они не могут быть – Ханбин не такой человек, который остановится, - а без него она жить не в состоянии. Хёна ещё раз посмотрела вниз, встав к самому краю. В отличие от того, как больно ей было из-за всей этой длящейся трагедии – от одного удара больно не будет. Быстрое падение и всё, нет больше страданий. Это она без БиАя не смогла бы жить, а он даже не заметит, что её не стало…

- Тебе нехорошо? – возникла рядом Дохи, взяв её за локоть. – Ты лишнего выпила, по-моему.

- Всё в порядке, - девушка помотала головой, недовольная нарушенным одиночеством.

- Тебе нужно умыться, идём.

- Я не хочу, там душно! – Хёна попыталась выдернуть руку, но Дохи не уступила ей, оттянув от границы с воздухом.

- Холодная вода приведёт тебя в чувства, - упорно отвела её подруга к люку и, придерживая сверху, помогла спуститься. – И не пей больше спиртного, тебя шатает, Хёна.

- Если я отчего-то и пьяна, то это не от соджу, - подумала она о БиАе, что снова причинило ей страдания. Войдя в ванную, она села на её бортик, наклонившись к раковине. Открыв холодную воду, она поплескала себе на лицо. Никакой дурноты не было. Хёна вздохнула, вернувшись к тяжести бытия, которую придётся влачить дальше. Зачем Дохи подошла? А вдруг бы она решилась?

- Куда ты пропала? – В ванную комнату вошёл Ханбин, закрыв за собой дверь на щеколду.

- Хотелось освежиться. Жарко стало. - Он притянул её к себе, впившись губами в шею.

- Это только начало, будет ещё жарче…

- Зачем? – уперлась вдруг в его плечи Хёна. БиАй остановился, посмотрев ей в глаза. – Чтобы завтра снова было так холодно, что не согреет уже ничего?

- Я тебя согрею…

- Сейчас! Но не завтра…

- Завтра, завтра, завтра! – недовольно взмахнул руками Ханбин, отпустив её. – Тебе вечно нужно говорить о завтра! Чего ты ждёшь? Что я вдруг начну обещать что-то и на будущее? Хорошо, я могу. Я могу рассказать тебе о том, как разбужу тебя поцелуем, подам кофе в постель, и с этого начнётся сказка, потому что через неделю ты найдёшь обручальное кольцо на подушке, а потом мы поженимся, у нас будет двое детишек – мальчик и девочка, обязательно, - и мы все такие приторные и влюбленные будем жить девяносто лет пока не сунемся в гроб. Это тебе нужно? Да не будет этого! Никогда не будет! Я не в состоянии знать своих завтрашних чувств, и ты не в состоянии, а кто утверждает, что может – пустое трепло! Я хотя бы отвечаю за одно – своё непостоянство, поэтому не обещаю гор и совместной жизни, это всё скучно и неинтересно, и вот здесь, - БиАй указал под подбородок ребром ладони. – Я не хочу вертеться в этой рутине! Не хочу слушать верещание по поводу шмоток и сериалов, не хочу знать про месячные и прокладки, не хочу оказаться внутри розовосопельной якобы идиллии, от которой меня станет тошнить! Я не хочу быть в тусклой и скучной клетке под названием «отношения», в которой теряются и страсть, и интрига, и симпатия, и вообще само дыхание жизни. Стоит назвать кого-то своей девушкой, как на её лице появляется это дурацкое выражение собственной важности, обозначающее, что ей уже, в принципе, плевать, что и как между вами – главное у неё есть статус! Да пошло оно всё на хуй! – Ханбин здорово выпил, это Хёна поняла и по его словам и по тому, что он вообще столько всего наговорил. Наконец-то, он не стал успокаивать её сладострастными и лицемерными фразами, которые расточал четыре года той и этой. БиАй, возможно, устал сам, и если он по-прежнему думал, что его тошнит от сентиментальности, то его, похоже, тошнило уже и от всей этой игры.

- И что мне сделать сейчас, чтобы не было никакой тусклости и слащавости? – девушка хмыкнула, с хмелем в глазах обдав его погасшим взглядом. – Встать на колени и отсосать?

- Тебе обязательно нужно выставить всё в черном цвете? – БиАй сунул руки в карманы, облизнувшись невольно от её слов. – Мне больше нравилось, когда ты плакала – ты смотрелась женственней и привлекательнее.

- Если бы я знала, что мои слёзы разбудят в тебе хоть какие-то чувства, я готова была бы плакать всю оставшуюся жизнь и страдать, если тебе это приносит удовольствие, - Хёна отвернулась к раковине, положив подбородок на плечо. – Но единственное, что приносит тебе удовольствие, это осознание того, что завтра ты будешь свободен.

- А тебе не нравится быть свободной? – Ханбин всё-таки достал руку и, подойдя к девушке, обнял её. – Тебе хочется принадлежать? Подчиняться?