Пополам

Вбила себе в голову любовницу. Речь шла о Ларисе, Лоре. Они с Георгием действительно были давними знакомыми, работали бок о бок. Когда Георгий организовал собственную фирму, позвал Лору, она согласилась. Лора очень ему нравилась, и как женщина, и как сотрудник. Но у нее действительно все было хорошо – муж, двое сыновей. Георгию даже в голову не приходило перейти черту. Да, Лора, в отличие от Ани, знала, что он потерял родителей, рос в детском доме, всего добился сам, вытащил себя буквально за шкирку. Она поздравляла его с днями рождения детей, не только с его собственным. Лора была смешливой и легкой. То, чего Георгию не хватало в Ане. С Лорой все казалось естественно, просто, само собой – говорить, пить вино, обсуждать детей, семейные проблемы. Они были друзьями, коллегами и да, близкими людьми. Лора могла рассказать Георгию про проблемы со старшим сыном, пожаловаться на плохое самочувствие. В чем-то Аня была права – они с Лорой больше чем коллеги – приятели, которые знают друг друга много лет. Но не любовники. Когда Аня нашла Лору в соцсетях и написала ей письмо с обвинениями, Георгию стало невыносимо стыдно за жену. Лора сказала – ничего страшного, она все понимает. Но он видел, что ей неприятно.

– Прости, я не знаю, что с этим делать, – признался он.

– Никто не знает, когда такое случается, – ответила Лора. – Держись.

– Я пытался объяснить, но она не верит.

– И не поверит, – пожала плечами Лора. – Даже если я поклянусь своими детьми. Всегда проще обвинить другого. Грехи других искать приятнее, чем копаться в своих.

Аня обвиняла его с такой уверенностью, что Георгий сомневался – может, действительно все так? Может, именно таким он и был с женой? Во время последнего их разговора Аня кричала, что детей не хотела, Георгий ее насиловал всю их совместную жизнь, она ни разу не получила ни малейшего удовольствия, чувствовала себя использованной и грязной. И обе беременности нежеланные. И ее бы воля, она сделала аборты.

– Так почему не сделала? – спросил Георгий, который думал, что сейчас у него случится инфаркт – настолько сильно болело и жгло в груди. Разрывало изнутри на кусочки. – Ты ведь могла. Я бы и не узнал.

Да, это был запрещенный прием. Аня предпочитала считать себя жертвой, безвольной, находящейся под полным контролем мужа-насильника.

– Ненавижу тебя, – процедила она.

– Только я не знаю, за что именно, – ответил Георгий. – Тебя никто не заставлял выходить за меня замуж, жить со мной, рожать детей. Никто. Сейчас ты свободна, но все равно во всем винишь меня. Даже в том, что твой любовник не хочет видеть ни тебя, ни вашего ребенка. Я переведу тебе на карту деньги – на Юлькину секцию, на одежду. И на роды тоже. Купи коляску, кроватку, все, что нужно. Постарайся распорядиться средствами разумно.

– Мне не нужны твои подачки, – огрызнулась Аня.

– Рожать ты где собираешься? Под кустом? Или под окнами своего Толика? – зло спросил, не сдержавшись, Георгий. Он тоже имел право на эмоции, в конце концов. И его выдержке и хладнокровию мог прийти конец.

– Не твое дело, где захочу, там и рожу. – Аню уже трясло.

– Не думаешь о себе, подумай о Юльке. Ей нужна мать в здравом рассудке. Она ждет рождения брата или сестры. Сходи с ней по магазинам. Пусть выберет погремушки, одежду. Для нее это важно, – продолжал убеждать жену Георгий.

– С чего ты вдруг стал таким заботливым папашей? Задумался о чувствах собственной дочери? Что-то раньше они тебя не волновали, – в запале огрызнулась Аня.

– Всегда волновали, только ты этого не замечала.

– Ой, ну да. Опять я плохая, ты прекрасный! Как всегда. Придумай что-нибудь новенькое! – заорала Аня.

Антон