Поправка курса

Пароходик я назвал «Лошадка». Хотел «Гиппокампом», но передумал. Больно вычурно. Крейсерская скорость пароходика двенадцать узлов. С нас довольно. Час сорок пять до Кучук-Коя, три рейса в неделю. Шесть часов до Севастополя — два рейса в неделю. Шесть часов — немало, но куда комфортнее, чем в карете мальпоста — в хорошую погоду, разумеется. И груза можно взять изрядно. Нет, не мой лично пароходик, а товарищества «Пегас». Пригодится для съёмок с моря. Будет что снимать, ещё как будет. Ещё и второй пароход куплю, но уже весной. В Италии, уже заказал. И «Лошадка» тоже итальянская. Опять деньги нужны, и побольше, побольше!

Завтра с утра «Лошадка» отправится в Севастополь. Встречать Суворина, его сына Бориса и внучку Надю. И груз для Фабрики Грёз, преимущественно аппаратура. Кинопроекторы, кинокамеры, осветительные приборы, всего тридцать пудов брутто. На то и склад строился.

Но это завтра. А сегодня я прошёлся по пароходу, хозяйским взором оценивая чистоту и порядок. Пассажиры у меня публика чистая, так считается, но без пригляда впадает в ересь свинячества-поросячества. С чем мы боремся твёрдо, хотя и вежливо. За борт не бросаем. Пока.

Последнее время я размышлял о том, что, собственно, агентам Японии делать в Ялте. Пришёл к выводу, что, кроме подготовки покушения на императора, дел у них нет никаких. Но хоть Ливадия и недалеко, но запросто государя не достанешь. Охрана дело знала туго, не подступишься.

А вот если его, дворец, обстрелять с моря… Не из винтовки, а из двенадцатидюймового орудия… Из нескольких орудий… Результат будет потрясающий.

Где взять? А в Севастополе и взять! Броненосец «Георгий Победоносец» — шесть двенадцатидюймовых орудий! «Князь Потемкин Таврический» — четыре двенадцатидюймовых орудия! И множество орудий поменьше. Стреляй — не хочу!

Главное — поднять мятеж, когда государь будет в Ливадии. А для этого и нужны агенты в Ялте, вооруженные хорошими ушами и зоркими глазами.

Ничего. Глаза и запорошить можно. А уши просто оторвать.

Глава 17

14 сентября, вторник

Ялта.

— В мешок Наполеона! В мешок!

Бравый богатырь затолкал императора в огромный мешок.

— Снято!

Император вылез из мешка.

— Я бы попросил поаккуратнее! Не свинью в плен берете!

— Отлично, Павел Алексеевич, отлично! Вашу реплику мы используем, с меня шампанское, — сказал Дофин.

Дофин, Алексей Суворин, взялся за синематограф расчётливо. Изучил литературу, поговорил с практиками — всё более в ресторанах, угощая по-русски, с шампанским и коньяком, — и только потом, облачившись в английский клетчатый пиджак и бриджи, стал снимать фильму.

Суворин-старший в процесс не вмешивался. Дал волю сыну, дал и смотрел, что получается.

А я и вовсе стоял в сторонке. Пусть сами, всё сами. Тем более, что получалось недурно. Артистов позвали из провинциальных театров, молодых, да ранних, как сказал Дофин, «с выраженной цирковой ноткой». И в самом деле, в отсутствии звука требовалось искусство жеста, такое, как у актеров-циркистов. Впрочем, и традиционные театральные артисты тоже были — первый любовник, трагик, комик, субретка, мать семейства. Дивой согласилась стать Андреева. Видно, получила указание в Центральном Комитете. Или артистическая натура взыграла. Или кефир по душе пришёлся. Или мои миллионы. Но уж никак не я, это очень вряд ли. Уж больно я неромантичен и негероичен. Хотя кольцо с сапфиром приняла, просияв. Нет, не предложение, какое может быть предложение, если она замужем?

Выход Марии на арену — так Дофин называл съемочную площадку — будет через час. Шекспир, «Ромео и Джульетта», ни много, ни мало. Мария, разумеется, Джульетта. В фильме будет много фехтования, и даже Джульетта со шпагой в руках станет сражаться за свое счастье. Наняли учителя фехтования, что бы уж совсем глупо не вышло. И — возрадуйтесь! — смерть возлюбленных мы отменили, история закончится свадьбой и примирением сторон. Это электротеатр, у него свои законы. Народу нужны трагедии, но трагедии со счастливым исходом. Несчастливых исходов у народа довольно и в жизни.

А сейчас снимался эпизод комедийно-героического сериала «Юнкер Шмидт». Юнкер, довольно субтильный малый (артист Семенов-Вольский), во сне преображается в Геркулеса (играет цирковой силач Пафнутий) и совершает самые невероятные подвиги: берёт в плен Наполеона, спасает персидскую княжну (разумеется, Андрееву), побеждает Кощея Бессмертного и даже, превратившись в огромное чудовище, топит японскую эскадру, которую будут представлять три макета броненосцев, что готовят в срочном порядке ялтинские столяры. Двенадцать эпизодов по пять минут, включая титры типа «Поокуратнее! Я император, а не свинья!». Если публике понравится, будут и следующие.