Поправки

Гитарист высунул язык, взял сигарету за кончик, точно пипетку, и запихал горящий уголек во влажную пещеру. Послышалось громкое шипение, даже блондинки оторвались от мобильной связи. Та, что повыше, взвизгнула, окликнула гитариста по имени и заявила, что он сумасшедший.

– И какие такие средства ты успел принять? – поинтересовалась Дениз.

Гитарист вылил ледяную водку прямо на ожог. Высокая блондинка, перепуганная представлением, ответила за него:

– Клонопин, «Джеймсон» и это, как его, модное…

– Ага, и язык к тому же мокрый, – подхватила Дениз, прижимая свою сигарету к нежной коже за ухом. Ей словно выстрелили в голову, но она небрежным жестом отшвырнула окурок в сторону реки.

Гнездышко затихло. Дениз обнаружила свою странность, как никогда прежде не осмеливалась ее обнаруживать. И больно-то не было, она могла бы сейчас приготовить каре ягненка или даже с матерью по телефону поболтать. Дениз испустила сдавленный вопль, захрипела, чтобы потешить аудиторию.

– Все в порядке? – чуть позже, на парковке, спросил Брайан.

– Мне случалось обжечься и похуже.

– Нет, не в том смысле. Со стороны смотреть было страшно.

– Ведь это ты хвастался насчет того, какая я крутая.

– Я пытаюсь извиниться.

Всю ночь она заснуть не могла от боли.

Неделю спустя они с Брайаном наняли бывшего управляющего кафе «Юнион-сквер» и уволили Роба Зито.

Через неделю в ресторане побывали мэр Филадельфии, младший сенатор от штата Нью-Джерси, президент корпорации «У.» и Джоди Фостер.

Еще через неделю Брайан отвез Дениз с работы домой, а она пригласила его войти. Попивая то самое вино за пятьдесят долларов, которым Дениз прежде угощала его жену, Брайан спросил, не поссорилась ли она с Робин.

Дениз поджала губы и покачала головой:

– Нет, просто я очень занята.

– Я так и подумал. Сообразил, что не твоя тут вина. Последнее время Робин злится по малейшему поводу, особенно ее раздражаю я.

– Я скучаю по девочкам, – вздохнула Дениз.

– И они по тебе скучают, поверь, – кивнул Брайан, помедлил и добавил, слегка заикаясь: – Я… я подумываю разойтись с ней.

– Очень жаль, – сказала Дениз.

– Эта история с власяницей зашла чересчур далеко, – пожаловался Брайан, разливая вино по бокалам. – Последние три недели она ходит к ночной мессе. Я и знать не знал, что такая бывает. И буквально словом нельзя обмолвиться насчет «Генератора», Робин сразу взрывается. А сама поговаривает насчет того, чтобы воспитывать девочек дома. Наш дом стал для нее чересчур велик. Она-де переедет в домик при «Огороде» и будет воспитывать девочек, а заодно и парочку детишек из числа своих подопечных. Рашид? Мэри Лу? Да уж, отличное место для Шинед и Эрин, трущоба в Пойнт-Бризе! Свихнулась чуточку, право! Конечно, Робин – замечательный человек. Она верит во многие прекрасные вещи, в какие я не верю. Только мне кажется, я ее больше не люблю. Такое впечатление, что я спорю не с ней, а с Ником Пассафаро. «Классовая ненависть II», продолжение!

– Робин преследует чувство вины, – пояснила Дениз.

– Она перестала справляться с материнскими обязанностями.

– Ты хочешь взять девочек себе? – рискнула спросить Дениз.

Брайан покачал головой:

– Не уверен, что Робин потребует оставить их ей, если до этого дойдет. Прямо-таки вижу, как она отказывается от всего.

– Не слишком-то полагайся на это.

Дениз представилось, как Робин расчесывает волосы Шинед, и внезапно остро, до боли, подступила тоска по Робин, по ее неистовому желанию, по ее скованности и безудержности, по ее невинности. Словно щелкнул выключатель, и мозг Дениз превратился в экран, на который проецировались яркие образы совершенств отвергнутой возлюбленной. Самые пустяковые привычки Робин, ее жесты, ее особенности и приметы – любит горячее молоко в кофе, на переднем зубе, который брат ей еще в детстве сломал, выделяется коронка, она наклоняет голову, точно бодливая коза, обрушивая на Дениз свою любовь…

Сославшись на усталость, Дениз выставила Брайана за дверь. Следующим утром на побережье спозаранку разбушевался тропический циклон, влажный ураган, от которого сердито качались деревья и вода выплескивалась на шоссе. Препоручив «Генератор» своим подчиненным, Дениз уехала поездом в Нью-Йорк на свидание с родителями, выручать безответственного братца. За мучительным ланчем, пока Инид в сто первый раз дословно воспроизводила повесть о Норме Грин, Дениз не ощущала в себе никаких перемен. Старая, но действующая модель, «версия 3.2», в лучшем случае – «версия 4.0», которая возмущалась всем достойным возмущения в Инид и любила в Альфреде все, достойное любви. Лишь на пристани, когда мать поцеловала ее на прощание и новая Дениз, «версия 5.0», едва не засунула язык в рот симпатичной старушке, едва не провела руками по талии и бедрам Инид, едва не прижалась к ней и не посулила приехать на Рождество, если такова воля Инид, – лишь тогда Дениз осознала глубину происходивших в ней перемен.

Экспресс мчался на юг, мелькали залитые дождем платформы. За ланчем отец вел себя как ненормальный.