Поправки

– До недавних пор, – вступил Эберле (он все еще плавал вместе со стулом в океане псевдокрови и псевдосерого вещества), – мой процесс предполагал госпитализацию на сутки и непосредственное внедрение калиброванного металлического кольца в череп пациента. Многих пациентов это не устраивало, некоторые испытывали дискомфорт. Однако теперь огромный прогресс компьютерной техники сделал возможным процесс мгновенной автокоррекции и выделения конкретных нейронных цепочек, подвергающихся стимуляции…

– Браво, Келси! – завопил юный м-р Двенадцать Тысяч Акций «Эксона».

В первые дни и часы после большой воскресной ссоры, случившейся три недели назад, Гари и Кэролайн предпринимали шаги к примирению. Глубокой ночью в воскресенье рука Кэролайн пересекла демилитаризованную зону посередине матраса и дотронулась до бедра Гари. На следующий вечер он почти полностью извинился перед женой; отказавшись уступить в главном вопросе, тем не менее выразил раскаяние и сожаление за весь побочный ущерб: за оскорбленные чувства, злобное искажение действительности и обидные домыслы, – таким образом он дал Кэролайн почувствовать, какой шквал нежности обрушится на нее, если только она согласится признать, что в вопросе, послужившем причиной раздора, прав был он. Утром во вторник жена даже приготовила ему завтрак – тосты с корицей, сосиски и тарелку овсяных хлопьев с изюмом, причем изюмины были выложены в виде забавной рожицы с опущенными книзу уголками рта. В среду утром Гари сделал Кэролайн комплимент. Скромная констатация факта («ты красивая»), не объяснение в любви конечно же, но как-никак напоминание о тех основах (физическое влечение), с которых может начаться восстановление супружеской близости, если только Кэролайн согласится признать, что в вопросе, послужившем причиной раздора, прав был он.

Но все мирные инициативы, все отважные вылазки заканчивались ничем. Когда Гари ласково пожимал протянутую Кэролайн руку и тихонько жалел ее, бедняжку с больной спиной, Кэролайн отказывалась сделать следующий шаг и допустить, что, возможно (достаточно было бы и «возможно»!), это увечье вызвано двумя часами беготни под дождем. Когда же Кэролайн благодарила Гари за комплимент и спрашивала, как он спал, он, назло самому себе, отмечал критические нотки в ее голосе и расшифровывал ее вопрос так: Продолжительное расстройство сна является известным симптомом клинической депрессии; кстати, как ты спал, дорогой? – и не осмеливался признаться, что в последнее время спит очень плохо; вместо этого он лгал, будто спал просто замечательно, большое спасибо, Кэролайн, замечательно, просто замечательно.

Каждая неудачная вылазка существенно затрудняла последующие. И в скором времени мысль, казавшаяся прежде нелепостью – будто в кладовых брака недостанет запасов любви и взаимной благожелательности, чтобы покрыть эмоциональный убыток, который поездка в Сент-Джуд причинит Кэролайн, а отказ от поездки причинит Гари, – стала обретать очертания ужасной реальности. Гари уже ненавидел Кэролайн просто за то, что она так упорно спорит с ним, ненавидел невесть откуда взявшиеся ресурсы независимости, к которым она прибегала в супружеском противостоянии. Более всего Гари изнуряла ненависть к ее ненависти к нему. Он мог бы в одну минуту разрешить семейный кризис, если б от него требовалось всего-навсего простить жену, но он читал в глазах Кэролайн, насколько мерзок он сделался для нее, и это сводило с ума, убивало надежду.

К счастью, длинные густые тени от прозвучавшего из уст жены диагноза «депрессия» еще не проникли в угловой кабинет Гари в «СенТрасте», не успели отравить удовольствие, которое он получал, начальствуя над своими менеджерами, аналитиками и маклерами. Сорок рабочих часов в банке стали для Гари единственной отдушиной. Он даже подумывал перейти на пятидесятичасовую неделю, но это было не так просто, потому что к концу восьмичасового рабочего дня на его столе не оставалось абсолютно никакой работы, а кроме того, Гари отчетливо понимал, что именно в эту ловушку – засиживаться сверхурочно на работе, чтобы избежать домашних неурядиц, – угодил в свое время отец: именно так, должно быть, Альфред начал самолечение.