Попробуй меня (СИ)

Да, я считаю тебя охуенной. – продолжил он, потирая свои кулаки. – Я вижу в тебе отличную девочку с которой можно отлично покайфовать, а затем преподнести ей подарочек. Но я почему-то забыл, что все это время я дарил тебе себя. Ты дышала мной, а я был счастлив. – Стайлс коротко рассмеялся, а затем прикусил губу так сильно, что на ней выступила кровь. Я тут же ринулась вытирать ее, но он мгновенно отодвинулся, словно не позволяя дотрагиваться.

Дошло все до того, что я просто начал влюбляться. Сам того не замечая, влюблялся с каждым днем, любил каждую клеточку твоего хрупкого тела, наслаждался твоим запахом и терял свою голову. – он на минуту замолчал, видимо, давая мне время осознать все происходящее.

Я задыхалась своим же дыханием. Путалась в своих волосах. Не верила ничему.

За семь дней Бог создал наш мир. Сейчас ты, вероятно, думаешь, что я разрушаю свой. – Стайлс истерично рассмеялся и резко сжал мой подбородок, приблизившись ко мне максимально близко.

Его дыхание до последней молекулы отдавалось в мой рот, и вероятно, мое сердце пропустило несколько ударов в тот момент, когда Стайлс принялся ерзать той областью, что находилась ниже живота.

Господи, Дейвидсон, Дейвидсон, Дейвидсон, я же запретил себе, я запретил себе влюбляться в тебя, я не хотел, клянусь я не хотел. – зашептал он мне в губы, сжимая мое лицо в больших ладонях.

Я не могла вымолвить и слова. Просто кивала головой, глотала слезы и опять, опять, опять, и опять дышала им.

Видимо, моим кислородом.

Я влюбляюсь в тебя до беспамятства, до крайней надобности, до бесполезности и нетерпения. – продолжал он, раскачиваясь из стороны в сторону вместе со мной. – Ты пытаешься прибить к железному сердцу любовь, но ты, кажется забываешь, кто я, и чем я занимался до тебя. До тебя, Дейвидсон. Слышишь? До тебя я жил иллюзиями. А с тобой я просто не живу.

Существуешь. – прошептала я сквозь слезы, не понимая до сих пор, что происходит.

Стайлс на мгновение оторвался от меня и замешкался в кармане, через секунду доставая оттуда смятый пакетик с травкой.

Он с неким обожанием посмотрел на него, а затем перевел свой безразличный взгляд на меня.

Это все, чем я жил, Рикка. – он потряс пакетик рукой, и травка немного зашуршала. – Я любил нар

котики, я любил клубы и девочек. Время меняются, вкусы тоже. Сейчас я начинаю любить тебя, перестаю ходить в клубы и почти не употребляю запретное. Одно остается неизменным – я никогда не переставал любить себя. Если бы ты знала, какой я ебаный эгоист, ты бы расплакалась еще сильнее, но я ненавижу твои слезы.

Я тяжело сглотнула, судорожно принимаясь вытирать слезы тыльной стороной ладони.

Ты сильная, Дейвидсон.

И ты не плачешь.

Нет, совсем нет.

Я слишком люблю себя, чтобы так сильно ранить. Ты, черт возьми, убиваешь меня. Так что, прости за то, что я раскрыл себя другого, признаюсь, мог бы провернуть все это дерьмо получше и хоть немного поизысканней.

В комнате повисла надоедливая тишина. Та самая тишина вопила похуже любого звука на рок-концерте. Это даже хуже электромесорубки.

В которую мне так хотелось сейчас засунуть свою руку.

Что, хочешь ударить меня? – ухмыльнулся Стайлс и уже чуть не сделал шаг в сторону, как я резко сцепила зубы и сделала уверенный шаг навстречу, со всего маху залепив ему увесистую пощечину.

Слегка нахмурившись, Стайлс прикоснулся одним лишь пальцем к разгоряченному месту и что-то там пробурчал себе под нос.

Сукин сын! – истерично провопила я, понимая, что срываюсь. – Что за херня, что, мать твою, за херня?!

Не в силах сдерживать свои эмоции, я зарычала словно сорвавшееся с цепи дикое животное, и накинулась на Стайлса, принимаясь махать руками во все стороны, лишь бы сделать ему больно.

Он крепко схватил меня в свои руки и прижал к себе настолько сильно, что я порядком забыла, что такое кислород. Однако, не стало для меня проблемой вонзить острые зубы в его матовую кожу и со злости прокусить ее до крови.

Ебанутая, угомонись. – прошипел он, сцепив свои руки в замок и не выпуская меня из хватки.

Замолчи! – выкрикнула я, понимая, что срываюсь до последнего. – Я ненавижу тебя, господи, я тебя ненавижу!

Стайлс театрально закатил глаза наверх и вновь прижал меня к себе, старясь успокоить любым способом.

Да отпусти ты меня! – вновь выкрикнула я и, не дожидаясь, с силой вырвалась из его рук, рванув в просторную комнату лишь для того, чтобы вдохнуть другой воздух.

В груди все сводило со страшной силой. Мне хотелось убежать от самой себя, перестать тонуть в словах, которые проклятым эхом пульсировали в висках. Внутри всё переворачивалось.

Отвратительно-ужасное и запредельно-неприятное ощущение. Я опустела. Напрочь. От меня словно кусок оторвали и выкинули во-о-он туда, в ближайший мусорный бак. Я тонула, тонула в себе, я была одна, совершенно одна.

Руки невыносимо чесались, в поисках чего-то острого.

Рядом лежала лишь расческа и одеколон Стайлса. Пальцы крепко сжали его и уверенно сдернули замысловатую крышку. Я с уверенностью пшикнула одеколон в воздух, а затем с полнейшей нехватки разума, себе в глаза.