Попробуй обмани

— Какая есть. Сам ко мне прилепился, сам сделал свой выбор, я тебя не заставляла. Пока не зашло слишком далеко, можешь уйти, — равнодушным тоном бросаю, постаравшись скрыть эмоции в голосе.

Тишина. Только масло скворчит да вытяжка шумит.

— Ты этого хочешь? — наконец говорит Ваня и поворачивает меня к себе, сжав плечи.

Смотрим друг на друга.

Хочу ли я, чтобы он ушёл? Пожалуй, нет. Боюсь ли я, что у нас ничего не выйдет и мы расстанемся? Однозначно да. Всё же не могу отрицать, что я смотрю на перспективу и примерно представляю своё будущее, в котором есть или уже нет те или иные люди. И Иван Александрович там присутствует, что удивительно. Мне не хочется его терять. Ему удалось пробраться в мою жизнь и нагло обосноваться в ней вопреки всем моим словам и действиям.

Сложно сказать по поводу такой настойчивости. С одной стороны, это неуважение моего мнения, маньячьи наклонности, которые, будь на его месте кто-то другой, пугали бы до дрожи. А с другой — он поставил себе цель и планомерно её добивался, ничего противозаконного и откровенно пугающего не делал, просто оказывал знаки внимания. Тут как посмотреть и с какой стороны.

Ваня хороший, только его личность тесно связана с классическим понятием «мажор». То, как я о нём отзывалась и что знала, не красит меня и не оправдывает, мне даже немного стыдно за это. Мой взгляд скользит по светлым волосам, тёмным бровям, по лицу в общем и останавливается на почти чёрных глазах, в которых видно волнительное ожидание моего ответа.

Приходит осознание, что от него сейчас зависит многое. Если я скажу, что хочу, чтобы Ваня ушёл, то он действительно уйдёт и больше мы не будем так общаться как последний месяц-два. А если скажу, что не хочу, чтобы Ваня уходил, то обратного пути не будет.

Мы подошли к развилке в нашем непонятном общении, и сейчас нужно принять ответственное решение.

23 глава

— Не хочу, — окончательно поняв и приняв свои чувства, выдыхаю наконец я.

Честное слово, будто камень с души свалился.

Смешно становится от того, что я столько носом крутила и постоянно что-то выдумывала.

Буду наслаждаться настоящим, а в будущее если и заглядывать, то ничего сверхвозможного не ожидать. Я ещё молода, чтобы переживать о гипотетическом расставании. Психика ещё гибкая. Да и зачем сразу думать о том, что возможно и не произойдёт, настраивать себя попусту на грустное и ожидать этого? Слишком заморочилась я, надо это срочно исправить.

Смущённая отворачиваюсь обратно к плите и обнаруживаю, что пора её выключать, так как мясо готово.

— Достань, пожалуйста, тарелки, — прошу, не глядя. — Они в ящике над раковиной.

Ваня молча выполняет мою просьбу. Он нервирует меня своим молчанием, заставляет меня чувствовать себя не очень.

— Вот, — кладёт передо мной лист бумаги, когда мы усаживаемся за стол.

Нет, вы посмотрите на него! Улыбается королище можористый. Я тут переживаю, а он веселится. Я на клоуна похожа?

— Что это? — хмуро спрашиваю я.

— Ты прочитай, настроение сразу улучшится, — как ни в чём не бывало берёт в руки столовые приборы и принимается есть. — Гарантирую.

Что-то понять не могу — только для меня недавно произошёл важный момент? Или это я придумала и ничего на самом деле не было сверхважного и переломного?

Но я всё же беру в руки бумажку и, пробежав по строчкам глазами, усмехаюсь. Рокотов-таки приволок справку.

— Я же говорил, — самодовольно произносит парень.

— Вот прибить бы тебя, — замахиваюсь и легонько ударяю по столу, после чего, раздражённо дыша, отрезаю большой кусок и запихиваю его в рот, чтобы ещё чего-нибудь не ляпнуть.

— Не надо, я хороший, — дурашливым голосом произносит Рокотов и корчит смешную рожицу. — Очень-очень, честно-честно.

Вот как тут удержаться и не рассмеяться?

Убираю волосы за уши и, подхватив грязную посуду, иду к раковине. Оставив её там, возвращаюсь к парню, встаю за его спиной и кладу руки на его плечи, медленно провожу вниз, а уже через несколько мгновений оказываюсь у него на коленях. Мы смотрим друг другу в глаза, не моргая и, кажется, не дыша. Наши губы встречаются, языки сплетаются, руки гуляют сами по себе.

Увлёкшись поцелуем, не сразу замечаю, что почти осталась без футболки.

— Стоп! — тяжело дыша, выговариваю я и отстраняюсь.

— Что? — Ваня смотрит на меня осоловевшими глазами.

— Надо притормозить, — объясняю, с трудом убирая со своего тела мужские ладони, и слезаю с него. — Я сегодня не готова и вообще ничего не хочу, кроме как завалиться на кровать тюленем и ничего не делать.

Рокотов смотрит на меня несколько секунд, будто пытается осознать важную вещь.

— Я снова в пролёте? — грустно-грустно вздыхает несколько раз для верности.

— Получается, что так. Прости.

— Прости?

— Я обещала подумать о сексе, когда ты справку предоставишь, — невинно хлопаю ресницами, еле сдерживаясь от смеха. — К тому же теперь мне надо свою делать.

— Я у тебя не просил.

— То есть не делать? — поднимаю брови и начинаю медленно отступать спиной назад. — Ты уже передумал и не хочешь? Сейчас уйдёшь и всё? С концами? Ай-ай-ай, — качаю головой. — Столько усилий и всё зря? Э-эх.