Попрыгун

– Кевин, – попытался я воззвать к скрытому под сумеречным обликом разуму. – Приди в себя, это же мы…

Когтистая лапа просвистела в волоске от моей головы. Я отскочил в самый последний момент. Не успей я отреагировать, сейчас валялся бы на земле без лица. Привычная боль в пальцах сейчас была как нельзя кстати. Что-то зверское и дикое рванулось из меня наружу первобытным инстинктом. Растопырив когти, я бросился в атаку.

Земля и небо поменялись местами в один миг. Вспышка боли ослепила меня. Я даже не понял, что куда-то падаю. И только врезавшись в камни и пропахав носом по мелкому щебню, я сообразил – меня только что отшвырнули в сторону, как безвольную куклу. Выплюнув камешки и песок, набившиеся в рот, я помотал головой и с трудом встал на ноги.

Короткий вскрик, и Соня, закрывавшая грудью Борегара, улетела в сторону. Врезавшись спиной в стену, она рухнула на колени, скривившись от боли. Борегар отчаянно визжал, стараясь вжаться в щели, подобно насекомому. Его лицо выражало неописуемый ужас. Чудовищная фигура Кевина нависла над ним, а клыкастая пасть разверзлась смертельной бездной. Борегар, повизгивая, стал оседать, закрываясь руками. На мгновение его взгляд скрестился с моим и, отчетливо осознавая, что Кевину все равно, что за противник перед ним, я бросился вперед, вытянув когти перед собой.

Я не понял сам, как это произошло. Шансов победить здоровенного зверя у меня не было ни малейших. Но в момент моей атаки Кевин, очевидно услышавший шаги, вдруг резко повернулся в мою сторону…

Все мои десять пальцев, увенчанных острыми, как клинки, когтями, пропороли толстую кожу метаморфа. Что-то странно дергалось внутри этого мощного тела, из которого били фонтаны темно-вишневой крови. Пальцы, погруженные в плоть Кевина, ощущали биение его сердца, вдруг зашедшегося в бешеном ритме. И с каждым его толчком меня обдавало новым багровым фонтаном. Чудовище вдруг издало глухой стон и стало медленно оседать, не сводя с меня оранжевых глаз, которые стремительно тухли, наливаясь чернотой. Тяжесть тела повисшего на мне метаморфа придавила к земле. Я рухнул на колени, выдернув когти из тела умирающего Кевина. Новый поток крови хлынул прямо на мои колени теплым и страшным морем. Монстр грузно рухнул на бок, конвульсивно подергивая конечностями. Я на четвереньках, как краб отполз от умирающего метаморфа, чувствуя, что сейчас просто задохнусь в этом душном каменном мешке.

В этот момент Кевин закричал. Это был не крик, не рев, а что-то среднее между ними… Истошный вопль существа, понимающего, что вот-вот умрет… Вопль, закончившийся тихим поскуливанием и нечленораздельным воем. Я скорчился на камнях и заткнул уши. Но все мои попытки отгородиться от того, что мне казалось самым страшным в этом путешествии, ни к чему не привели. Я слышал его стоны, чувствовал боль, и мне было плохо, как никогда в жизни, потому что я отчетливо понимал, что это я, я убил его.

Я очнулся от прикосновения. Рядом на корточках сидела Соня и робко улыбалась, хотя по ее лицу текли слезы. Я поднял голову и посмотрел назад.

Обнаженное тело Кевина в его человеческом облике лежало поодаль. Из груди, с десятком ран, еще сочилась кровь, омывшая каменный пол пещеры. В слабом свете догорающего костерка я видел его лицо, неестественно спокойное, с застывшими черными глазами, без всякого намека на их звериную сущность. Борегар сидел на камнях, упорно отводя от меня глаза. Кристиан странно кривил губы, словно борясь с желанием заплакать, и даже Гимли был грустен. Оттолкнув руку Сони, я побежал к выходу из пещеры, не думая о том, что меня, возможно, встретят там назгулы или целая армия орков. Небо было скрыто тучами. Шел дождь и его капли падали на мое лицо, скрывая слезы.

* * *

Дорога сквозь Морийские чертоги была долгой, но мы ни разу не остановились. Похоронив Кевина внутри скалы, мы несколько минут молча смотрели на груду камней, под которыми покоилось тело нашего друга, а потом гуськом пошли следом за Гимли. Я существенно сократил дорогу до моста, создав мини-портал, куда проскользило все наше поредевшее братство. Гимли, впервые перенесший скольжение, особого удивления не выказал, и, поворчав всего пару минут, повел нас по длинным и узким коридорам. Мы шли, касаясь пальцами стен, даже не пытаясь завязать разговор. И лишь гулкое эхо от наших шагов было единственным звуком в темном безмолвии каменного мешка.

Мост через Моррийский ров был разрушен. Гномы пытались его восстановить, но то жалкое подобие, кое возникло на месте незыблемой твердыни, доверия нам не внушало. Деревянные леса держались на честном слове. Даже Гимли не стремился перебираться на другую сторону, выразительно поежившись.

– Делать нечего – скользим, – вздохнула Соня. – Признаться, я изрядно вымоталась и предпочла бы еще какое-то время пройтись, а не создавать порталы, но выбора нет. Другую сторону более-менее видно, так что не промахнемся. Гимли, готов?

Гном кивнул. Соня первой создала портал и, втолкнув в него Гимли, исчезла.