Популярная история КПСС. 1898 – 1991 годы. От расцвета до запрета

— Послушайте, это же чушь какая-то. Я никак не возьму в толк, что вы мне тут городите. Надо более основательно готовиться, когда идете на доклад к генеральному секретарю ЦК КПСС, чтобы были оценки, выводы и предложения.

Я еще пытался говорить о возможности “сплава” неприменения силы и некоторых военных мер доверия, которые, по сути дела, предлагал ему Рейган в своем послании 16 апреля. Но Черненко либо действительно не понимал, либо не хотел уже понимать. Обескураженный — уже в который раз — я вышел из кабинета генсека и рассказал о своем позорном поражении Александрову[40].

— Ничего, — стал успокаивать он меня, — не принимайте близко к сердцу. Бывает. Я сам постараюсь ему при случае объяснить».

О совещании 25 апреля 1984 года по подготовке новой Программы КПСС. А.Н. Яковлев вспоминал: «Первым, понятно, выступал Черненко. Он начал с заявления, что действующая программа верна, но нужны некоторые поправки. При редактировании надо “строго исходить из социалистических идеалов”. Подчеркнуть тезис о “длительности периода совершенствования социализма”. В центре должна быть мысль об основной стратегической линии социализма, то есть о достижении социальной однородности общества. Говорил Черненко о “формировании нового человека”, “несокрушимом единстве партии и народа”, а также о том, что Советскому Союзу еще долго придется иметь дело с внешними врагами, что КПСС — это неотъемлемая часть международного комдвижения, которое “ширится и крепнет”. Иными словами — набор банальностей. Вслед за ним речь держал Борис Пономарев — главный в то время теоретик партии. Он с ходу заявил, что выступление Черненко — это и есть программа партии. Секретарь ЦК Михаил Зимянин не захотел отставать от предыдущего оратора и повторил, что речь Черненко — “воистину программная”, на ее основе уже сейчас надо развернуть “широкую пропагандистскую работу”. Андрей Громыко оперировал тоже банальностями, но до подхалимажа не унизился. Академик Федосеев говорил о “проклятых пережитках прошлого”. Выступил и Горбачев. Он предложил положить выступление Черненко в основу работы, говорил о необходимости поднять “значение ленинского наследия”. Выступали и другие члены комиссии с похожими тезисами».

К.У. Черненко 28 мая 1984 года вручил в Кремле партбилет восстановленному в КПСС 94-летнему В.М. Молотову. Вскоре появился анекдот:

— Почему Молотова восстановили в партии?

— Черненко готовит себе преемника.

Председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников 19 июля 1984 года записывает: «М.С. Горбачев вел первое в своей жизни заседание Политбюро. (К.У. Черненко в отпуске.) На первых порах робко, как-то неуверенно. Все обращается к “старикам” — их мнение. Явно подчеркивает свой демократизм, коллегиальность. Формулировки выводов, итогов расплывчатые, с оглядкой. Так начинал. Мало говорил — больше слушал».

С большой речью на Пленуме ЦК КПСС 23 октября 1984 года выступил К.У. Черненко. С докладом «О долговременной программе мелиорации, повышении эффективности использования мелиорированных земель в целях устойчивого наращивания продовольственного фонда страны» выступил председатель Совета Министров СССР Н.А. Тихонов. Приняли постановление с тем же названием, что и доклад. На мелиорацию были выделены крупные государственные капитальные вложения. Мелиоративные работы продолжались до 1990 года, когда деньги иссякли.

На Красной площади 7 ноября 1984 года — военный парад и демонстрация трудящихся. На трибуне мавзолея — руководители партии и правительства во главе с К.У. Черненко, но уже без тяжело больного члена Политбюро, министра обороны Д.Ф. Устинова.

На 77-м году жизни 20 декабря 1984 года Дмитрий Федорович Устинов скончался. Урну с его прахом поместили в нише Кремлевской стены.

Председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников 3 января 1985 года записывает: «Перед заседанием ждем его, как всегда, в “Ореховой комнате”, примыкающей к приемной генерального секретаря и залу заседаний Политбюро. Входит Черненко, не стал, как обычно, садиться за круглый стол в “Ореховой”, а сразу прошел в зал заседаний. И, не здороваясь, как принято, за руку с секретарями ЦК, сел в кресло. Ведет заседание с трудом».

На внеочередное заседание Политбюро 9 января 1985 года партийные вожди собрались в кабинете Черненко, а не в зале заседаний. Константин Устинович сказал, что он болен и спросил собравшихся: «Может мне уйти на покой?» Все стали протестовать, боясь провокации со стороны генсека: «Зачем торопиться? Надо подлечиться и все». Черненко продолжал: «До слез обидно. Так хочется работать. Но пусть скажет Евгений Иванович». Главный кремлевский врач Чазов подтвердил, что Константин Устинович нуждается в отпуске и серьезном лечении. Нужна госпитализация, обследование. О поездке на заседание Политического консультативного комитета стран Совета экономической взаимопомощи в Софию не может быть и речи… Естественно, все члены Политбюро согласились со своим эскулапом. Черненко в очередной раз поместили в Центральную клиническую больницу, откуда он уже не вышел.