Популяция

Хоронили бухгалтершу Свету от проходной. Розовый в рюшках гроб казался одновременно кукольным домиком и жуткой пошлятиной. В нелепом узком деревянном ящике посреди чёрно-серой толпы лежала тоненькая девочка в свадебном платье. Воздух пах валокордином, табаком и перегаром. Кому горе, а кому официальный повод напиться в слюни. Женщины плакали, мужчины тяжело молчали, кто-то надсадно кашлял. Облезлые ПАЗики загрузили всех провожающих и медленно поползли в сторону городского кладбища.

Покойников Батыйска свозили за вал. За окраиной города тянулся холм высотой метров пять и длиной не меньше километра. Во время постройки первого металлургического комбината прыщавые комсомольцы и комсомолки вынимали из земли немало ржавых наконечников копий, кривых железяк похожих на сабли и рандомных человеческих костей. На обилие жутковатых находок приехали очкастые бородачи из столичного института истории и археологии. Оказалось, что во времена монгольского ига тут была не то крепость, не то рубеж. Люди десятками рубили друг друга на части и бросали в сухую скудную землю. Масштабных раскопок не случилось, но новому промышленному городу дали максимально татарское из пришедших в чугунные головы покорителей целины название.

Сейчас вал отделял город живых от города мёртвых. Если ехать вдоль насыпи, не видно, как широко уже раскинулось море крестов и памятников.

Олег не поехал. Чего он там не видел и не слышал. Закончил смену и вернулся в скучную коробку своей малогабаритки. Холостяцкую яичницу с колбасой отнёс в комнату, налил крепкого чаю и включил зомбоящик. В голове крутил фарш мыслей про постоянно умирающих земляков. Каждый день какие-нибудь похороны. Может городишко маленький, поэтому так заметно. Или тут просто район старый и не очень благополучный. В новостях диктор гундел что-то про рост заболеваемости, какую-то «стремительную сракому». Что такое «сракома»? Когда срака болит, что ли…

На следующее утро снова шёл на работу. Снова заметил летящую с фонарями скорую. В соседнем доме кто-то грузил диваны и узелки со шмотьём в ГАЗель. Уезжают. Вот и правильно. И не возвращайтесь никогда. На проходной стояла толпа. Иногда клинило турникет, тогда у входа собиралась человеческая пробка. На этот раз пробка не просто матюкалась и пересмеивалась, она гудела. Как улей. Шипела, как разорённый муравейник.

Быстрым шагом к Олегу приближался мастер его смены. Толстожопый Петя.

– Прикинь, там прямо у входа мужик из четвертого цеха кровью наблевал и упал!

– Живой? – равнодушно спросил Олег. Пьют палитуру всякую, пусть спасибо скажет, что не кишками своими вывернуло.

– Кого там, посинел сразу же. Скорую ждут, ментов, жену.

– Работать-то будем сегодня?

В сердце закралась надежда, что по случаю ЧП всех распустят по домам, можно будет купить пивка и благодарно выпить за упокой души безымянного фрезеровщика.

– Будем. Сейчас через транспортные ворота всех запустят.

Надежда рассыпалась. Опять точить железяки. Ну и ладно. Пивка всё равно куплю вечером.

В это время в толпе кто-то закашлялся, а потом очень протяжно и страшно крикнул. Толпа расступилась. На земле мужик в коричневом костюме корчился и трясся всем телом.

«Кровь… кровь… Умер что ли… Да что это за хуйня такая… Может припадок… Он синий весь…»

Вот ужастик. Олег пошёл к толпе, Петя за ним. Пожилой усатый мужик лежал на асфальте, глаза выпучены, изо рта лилось отвратительное буро-малиновое. Ещё один умер. Так же. В один-то день.

Скорая приехала наконец. Врач вышел, осмотрел лежащего на улице, заглянул внутрь проходной и быстрым шагом ушёл к машине. Транспортную проходную никто не отпирал. Не было ещё такого, чтобы в одно утро сразу двое рабочих кончились на глазах у всех. Врач что-то кричал в телефон, махал рукой. Через минут 10 приехала труповозка и ещё три белых машины с крестом. Засуетились, вытаскивали носилки, бегали внутрь здания и обратно.

«Расходитесь по домам!» – крикнул длинный мужик в пиджаке. Главный инженер, глуховатый, с вечно красной рожей, голосил в сложенные рупором руки.

По домам, так по домам, дважды просить не надо. Олег развернулся и пошёл в сторону магазина с банкоматом. Захотелось снять побольше денег, купить пива, сухой рыбки, доширака и ещё какой-нибудь солёной гадости, чтобы весь освободившийся день смотреть кино под приятное бульканье и горькие пузырьки.

По сторонам смотреть не хотелось. Всё казалось, что рядом кто-то кашляет и падает, а другие воют, причитают, матерят сам случай. В воздухе пахло прелыми листьями и деревянным гробом бухгалтерши Светы. Олег сильно бы и рад был испугаться или растревожиться. Но душа его давно впала в тупое оцепенение, равнодушное и к смерти, и к жизни. За разноцветным крашеным забором светил тёплыми лампами детский сад. «Лучшее место на Земле,»– подумал Олег и заметил нездоровую паническую движуху в окне. Воспиталки с перекошенными лицами метались как куры по группе. Между ними в белом халате прыгала медсестра.

В магазине разошёлся от души. Нагрёб как на целую компанию. Приволок домой, поставил чайник, вывалил бичпакет в тарелку. Ещё немного и всё наладится.