Попутчик, москвич и водитель

В качестве инструмента способного, на мой взгляд, вытащить нить, соединяющую края раны, решил использовать перочинный ножик Степана, скорее всего навечно перекочевавший в один из моих карманов. Сначала прокалил одно из его лезвий на костре, потом промыл его спиртовым раствором, четырёхсотлетней давности и только после этого приступил к операции. Кровь на меня не оказывает устрашающего действия, но копаться в чужом теле ножом, впрочем, так же, как и иголкой, мне совсем не нравиться.

— Будешь дёргаться, отрежу кусок мяса — предупредил я Драпа и попросил дядю Стёпу: — А ты ему руки держи, не то он в порыве страсти ими сам себе чего нибудь не хорошее сделает.

Возились с огромным порезом долго, но швы убрали лишь с половины его. У Драпа закончились силы терпеть издевательства над своим телом, а у меня начали трястись руки от небывалого морального перенапряжения.

— Всё. На сегодня хватит, остальное завтра доделаем. Больной, можете расслабиться, а вы сестра наложите ему тугую повязку — стараясь выглядеть бодрым и весёлым сказал я друзьям, чья бледность была почти одинаковой.

Ночная встряска даром, для поверхностных пластов земли, не прошла. По дороге нам попадались и свежие провалы, и расширившиеся на десятки метров грязевые ямы, и вновь образовавшиеся бугры, похожие на выбросы грунта возле кротовых нор, только большего размера. В другое время я бы с огромным удовольствием, при поддержке кого нибудь из друзей, обследовал эти места на предмет нахождения в них артефактов, но сейчас, когда пить практически нечего и силы уже не те, проходил мимо природных образований, до которых ни Драпу, ни тем более Степану не было никакого дела.

Пройдя за день расстояние, соответствующее обычной суточной норме, стал подыскивать место для ночлега, а когда нашёл его, занялся ужином и к подходу, как всегда отстающего дяди Стёпы, уже знал его меню.

— Я назад, за волокушей, а ты давай, крысёныша разделывай — предложил я ему. — Вернусь, жарить будем.

Старик только кивнул головой в знак согласия, но в ту же секунду изменился в лице и громко заорал:

— Сзади! Влад!

Повинуясь инстинкту самосохранения, не стал интересоваться, что там появилось у меня за спиной, а сразу же развернулся на сто восемьдесят градусов и, как оказалось, очень вовремя. В мою сторону, со скоростью бегущего по лесу человека, неслось копьё с металлическим наконечником, который меня буквально загипнотизировал. Я смотрел на него словно на приближающуюся неизбежность, что либо противопоставлять которой уже слишком поздно. Тело моё обмякло, глаза потухли и были готовы к тому, чтобы закрыться навсегда, душа небезосновательно подыскивала место, из которого проще будет выбраться наружу, правда ещё определяясь с тем, куда ей потом направиться, в ад или рай.

— Молчун! — вырвал меня из оцепенения хриплый крик Драпа, от которого эта самая душа, резво мотанула в пятки, выбросив такое количество адреналина в кровь, что его хватило бы на десятерых таких трусов, как я.

Владелец копья, неумолимо приближающегося ко мне, скорее всего рассчитывал на внезапность своего удара в спину, ничего не подозревающей жертве и поэтому сейчас оно было направлено прямиком в мой, изрядно похудевший живот. Это обстоятельство и сыграло решающую роль в наших с ним отношениях. Мне хватило доли секунды, разделяющей моё тело от соприкосновения с металлическим наконечником, чтобы приподнять на нужный уровень, болтающиеся чуть ли не ниже колен, руки, повернуть в правую сторону корпус, каким то чудом ухватиться одной ладонью за острую железяку, с силой дёрнуть на себя палку, на которую она насажена и в это же самое время левой рукой зацепиться за древко. Не ожидающий такого манёвра копьеносец, не желая выпускать оружие из своих рук, сделал пол шага в направлении, где его деревяшка должна была бы уже давно торчать из моего брюха, а я, собрав все оставшиеся силы, приостановил движение простенькой самоделки и даже больше того, толкнул её в обратном направлении, с таким остервенением, которого вполне хватило для завершения мимолётного эпизода. Насладится им в полной мере мне было не суждено. Новый вопль Драпа заставил обернуться уже в противоположную сторону.

— Степан! Берегись! — заорал лежачий больной, но для того, к кому были обращены его слова, сказаны они были с большим опозданием.

Перебинтованная голова дяди Стёпы уже готовилась принять на себя новый удар дубиной, по какому то недоразумению называемой местными копьём. Толстая палка падала почти на то же самое место, где до сих пор так и продолжала расти огромная шишка, с кровавым наконечником в её середине. Избавить старика от новых страданий было мне не под силу, а вот избавиться от человека, несущего их, я попробую.