Попутчица

Старик выключил фотоаппарат и с брезгливым видом бросил его в траву. Когда он вновь посмотрел на ребят, его худое морщинистое лицо потемнело от ненависти.

– Хальт! – хрипло гаркнул он, и собаки умолкли. Впрочем, они и не уходили, а продолжали стоять перед ребятами, из глоток вырывалось тяжелое дыхание, а бока вздымались, словно кузнечные меха.

Размахивая руками, Корнеев направился к Борису. Тот попятился назад, лицо приобрело пепельный оттенок.

Старик схватил его за шиворот и с легкостью притянул парня вплотную.

– Ты, я смотрю, самый любознательный из всей компании, – чеканя каждое слово, произнес Корнеев. – Да? Это насколько нужно быть любознательными, чтобы забраться наверх? И не просто забраться! Вы испортили всю обивку на стенке моего чердака!!

Борис молчал, прерывистое дыхание с шумом вырывалось из его рта. Из прокушенной левой руки ручьем текла кровь, капая на траву.

– Ты когда-нибудь читал сказку о Синей Бороде? – задал вопрос Корнеев. Он встряхнул Бориса, словно держал в руках не крепкого, не по годам развитого пятнадцатилетнего парня, а раскисшую тряпку для мытья полов. – Читал?

– Не-ет! – замотал головой Борис.

– Тебе интересно, что там, наверху? Только честно? – зашептал Корнеев. Он наклонился так близко, что, казалось, вот-вот, и их лица соприкоснутся.

– Не интересно, – прохрипел Боря.

– Послушайте, не надо, – начал Николай, шагнув вперед.

– Борг! – крикнул старик, махнув рукой в его сторону, и к нему сразу же метнулся темно-серый пес. Лязгнув челюстями, он встал прямо перед парнем, угрожающе ворча, и Коля замер.

«Будь, что будет, но с места я не сдвинусь».

Старик, не мигая, всматривался в лицо Бориса. И, к своему изумлению, Николай был готов поклясться, что ярость, плескавшаяся до этого в его глазах, куда-то исчезла. Теперь лицо хозяина дома было усталым и изможденным, словно события последних минут отняли у него все силы.

– Я могу отвести тебя в эту комнату, – предложил он, будто речь шла о том, подать ли к чаю варенье. – Хочешь? Прямо сейчас. И твое любопытство будет удовлетворено. Вот только у меня есть сомнения, что ты будешь рад этому.

– Отпустите нас, – завел старую пластинку Алексей, но старик даже не посмотрел на него.

– Не… нужно… я не хочу… ничего смотреть, – выплевывая слова, проговорил Борис.

Пальцы старика мягко разжались, выпуская материю куртки парня.

– Мне очень жаль, – сказал он и, глубоко вздохнув, указал пальцем на деревянное строение: – Идите в сарай.

– Нет, нет, – забормотал Алекс, его глаза стали влажными. – Мы больше не будем! Пожалуйста! Отпустите нас домой! Мы никому ничего не скажем! – Он ухватился за плечо Николая: – Колич… ну скажи ему!

Корнеев поднял пистолет, повертел его в руках, затем сказал:

– Еще бы чуть-чуть, и я остался бы без глаза. Но я не в обиде на вас, ребята. Наверное, другие бы поступили бы на вашем месте точно так же. – Он уставился на них, сдвинув брови: – Вы еще здесь? В сарай! Быстро!

Собаки, словно приняв последние слова хозяина за команду, зарычали, ощетинившись.

Алексей заплакал, размазывая по лицу слезы.

– Пожалуйста, выслушайте нас, – дрогнувшим голосом заговорил Коля. – Вы совершаете ошибку. Не нужно никакого сарая. Если вы… если вы считаете, что мы преступники, позвоните в полицию. Пусть с нами разбираются, как положено. По закону. Но если вы закроете нас на замок, вы сами совершите преступление!

– Какие мы грамотные… А разве вы сообщили в полицию, когда решили, что я подозрителен? – удивился старик. Внезапно он направил пистолет прямо в лицо Николаю. – Нет. Вы дождались, когда меня не будет дома, и, как воры, залезли внутрь. И это было абсолютно не по закону, как вы этого требуете от меня. Быстро! – заорал он, брызгая слюной.

Когда Николай не двинулся с места, Корнеев выстрелил ему в ногу, чуть выше колена. Юноша охнул, присев на траву.

– Вы… вы…

Он был настолько ошеломлен происходящим, что даже не сразу ощутил боль, которая обжигающе-раскаленным свинцом растеклась по коже. Может, он спит?!

– Дельта! – скомандовал старик, и к Коле, рыча, громадными прыжками понеслась здоровенная псина с рыжей клочковатой шерстью.

– Нет! – закричал парень.

– Хальт! – вполголоса приказал Корнеев, когда собака уже была готова броситься на Николая. Пес остановился, словно столкнувшись с невидимой преградой. – Идите, – устало сказал старик, – пока вас не разорвали.

И они пошли. Собаки семенили рядом, не сводя с них глаз. Псы образовали коридор по обе стороны, прорваться сквозь который никто из подростков не рискнул.

Корнеев замыкал шествие.

Борис открыл сарай, и перепуганные куры, кудахча, заметались по дощатому полу, заляпанному грязно-серыми кляксами помета. Он повернулся к старику и угрюмо произнес:

– Тебя посадят, старый упырь. Мой отец своими руками порвет тебя на куски. Вместе с твоими собаками.

– Заходи, – велел Корнеев, и юноша, сплюнув, шагнул внутрь. Тут же раздался громкий треск, заглушивший вопль Бори, в воздух взметнулся столб пыли. Через мгновение пыль рассеялась, и перед потрясенными ребятами предстал широкий разлом в полу. Откуда-то снизу доносился стон Бориса.