Попутчица

Коля вздрогнул. Осознавая абсурдность слов приятеля, он тем не менее ощутил, как кожу обдало ледяным холодом.

– Заткнись, придурок! – крикнул Борис. – Тошнит уже от твоих предсказаний! Нашелся, мля, Нострадамус!

– Замолчите оба, – устало промолвил Николай. – Оставь парня в покое, Борец.

– Да пошли вы! – скрипнул зубами Борис. – Вы – два урода, – презрительно бросил он. – На кой черт я только связался с вами!

Когда лес окунулся в сумерки, входная дверь дома скрипнула. Шаркая ногами, старик прошел на кухню и без сил опустился на расшатанный стул. Он не помнил, чтобы за последние годы на него наваливалась такая усталость. Причем над физической усталостью превалировала психологическая истощенность, и это пугало его. Главное, не сорваться.

Он включил свет, затем, подумав, зажег свечу, прилепленную к донышку заляпанного жиром граненого стакана, и повернул выключатель. На кухне воцарились сумерки. Яркий свет слепил и почему-то всегда вызывал у него неосознанную тревогу. А ему сейчас это было совершенно не нужно. Темнота же успокаивала, настраивая мысли на нужный лад.

Все шло к чертям. Вся его спокойная и размеренная жизнь, жизнь, в которой не было места волнениям и стрессам, в один момент рухнула, словно карточный домик. А вернее, преобразилась, как в той сказке про Золушку. Все, что блистало красотой и великолепием, превратилось в смрадную кучу дерьма. Отчасти в случившемся была и его доля вины.

Он ведь подозревал, что за ним следили. Да, они молокососы, но нужно признать, что следили эти молокососы весьма неплохо. Если бы он не дал им шанса, сымитировав отъезд в город, сегодняшней трагедии можно было бы избежать. А для этого требовалось всего-то ничего – никуда не уезжать. И все.

– Нет, – пробормотал вслух Павел Сергеевич, – я не могу сидеть безвылазно дома. Рано или поздно мне пришлось бы… пришлось бы уйти. И вы обязательно залезли бы ко мне. И тогда… Дураки. Господи, какие же вы дураки, – покачал он седой головой.

Он положил на стол свои крупные, загорелые руки, пытаясь привести в порядок галопом скачущие мысли.

Велосипеды подростков он отвез к реке. Там же бросил и их вещи, включая телефоны. Их скоро найдут, если уже не нашли. Начнутся поиски ребят. Кто-нибудь обязательно вспомнит давнишние события, и к нему, конечно же, обязательно придут.

– Придут, – кивнул Корнеев, словно смакуя это слово. – Только не так быстро. Пока суд да дело, я успею все сделать.

А сделать предстояло много. Впрочем, объем будущей работы Павла Сергеевича не пугал. После всего того, что ему довелось испытать, пожалуй, в этом мире не осталось ничего такого, что могло бы вызвать у него страх. Так что два или даже три дня у него есть железобетонно. А за это время он все успеет.

Куда больше его тревожило будущее. Вместо четкой дороги, гладкой и хорошо освещенной, перед ним внезапно замаячило туманное облако, от которого так и сквозило бедой. Неизвестно, какие ямы и ухабы поджидают его в этой плотной завесе. Это могла быть и небольшая выбоина, от которой при наезде можно лишь подскочить, прикусив язык зубами, а могла быть и громадная дыра, куда может запросто свалиться его старенький «Соболь»…

Павел Сергеевич подошел к окну и долго смотрел на клетки, в которых, ворча и поскуливая, ерзали сонные собаки.

– Что с вами делать? – тихо проговорил он. – Трое в колодце, две в доме. Итого пять.

Если бы все произошло лет десять назад, он, не сомневаясь ни секунды, убил бы их всех. Сразу же. Даже ту кроху с зелеными бантами. Как в свое время убил этих волосатых дурачков хиппи, которые посмели сунуть к нему нос. Как убил местного охотника, который стал случайным свидетелем… впрочем, это уже не имеет значения.

Да, он убил бы их. Но теперь… Он стал другим.

Из горла Корнеева вырвался болезненно-сиплый вздох. Вздох увядающего человека. Человека, который уже никогда не сможет радоваться жизни.

Он вынул из кармана монетку. На широкой мозолистой ладони тускло блеснул рубль.

– Ну и задачку вы передо мной поставили, – усмехнулся он и подбросил монетку, ловко поймав ее на лету. – «Орел» – будете сидеть на своих местах, пока я не улажу свои дела. «Решка» – ваши жизни закончатся тут. Прямо сейчас.

«Самое забавное, что для меня вообще ничего не меняется. Для меня перестало что-либо меняться с тех пор, как вы залезли на чердак, – с тихой яростью подумал старик. – Просто если я отпущу вас, меня быстрее найдут. Если оставлю здесь мертвыми, трупы все равно рано или поздно найдут, а следом – меня».

Ну что ж, пора делать выбор.

Он разжал кулак и подбросил рубль вверх.

В тот момент, когда его пальцы уже были готовы схватить монетку на лету, раздался звук, от которого Павел Сергеевич вздрогнул, словно от пощечины.

С тихим стуком рубль упал на дощатый пол, укатившись под плиту.

Корнеев шаркнул к столу, тяжело опершись в него жесткими костяшками пальцев.

«Не может… не может быть!»

Он затаил дыхание, прислушиваясь к тишине. Кроме учащенного стука собственного сердца его слух больше ничего не различал.

По виску скатилась теплая капелька пота.