Попутный ветер (ЛП)

Шай понятия не имел, что делал, что говорил, но что бы это ни было, он будет повторять это снова и снова, пока не испустит последний вздох, чтобы увидеть, как она смеется.

Он не сказал ни слова, когда ее смех перешел в хихиканье, и продолжал молчать, не сводя с нее глаз.

Заметив, что он смотрит на нее, она объяснила.

– Моя стряпня, попадание и промах. Иногда это блестяще. Иногда... – Табби усмехнулась, – ...нет. Выпечка такая же. Я просто не могу в этом разобраться. У меня даже нет этого, – она подняла пальцы, чтобы сделать воздушные кавычки, – фирменного блюда, которое выходит великолепно каждый раз. Я не знаю, что во мне такого. Папа и Раш, даже Тайра спокойно готовят на кухне. Я – нет, – она наклонилась. – Совершенно нет. Так что я смеялась, потому что любой, кто знает меня, не подумал бы, что печенье от меня будет хорошей ставкой. Правда в том, что они могут быть удивительными, но они также могут получится отстойно.

– Как насчет того, чтобы рискнуть? – предложил он.

Табби пожала плечами, все еще улыбаясь.

– Я тебя закопаю.

Ее слова заставили Шая напрячься, и румянец скользнул по ее щекам, ее глаза засияли.

– Пей, – быстро приказал он.

– Что? – прошептала она, и он протянул к ней текилу.

– Пей. Сейчас. Выкуси, детка. Думай, что получишь, если выиграешь.

Она кивнула, схватила бутылку, сделала глоток и с грохотом уронила ее на барную стойку, издав чертовски милое «Ах», прежде чем заявила.

– Ты поменяешь мне масло.

Его брови взлетели вверх.

– И это все?

– Мне нужно поменять масло, а оно стоит около тридцати долларов. За тридцать долларов я могу купить кучу вещей. Много чего я хочу. Мне не нужно масло. Моей машине нужно, но не мне.

– Табби, сладкая, твой отец владеет самым шикарным гаражом по эту сторону Миссисипи и большей частью по другую, и ты платишь ему за замену масла?

Она отвела глаза, и он понял почему.

Блин.

Она делала это, чтобы избежать встречи с ним. До сих пор.

Серьезно, это дерьмо должно было прекратиться.

Поэтому он собирался остановить это.

– Мы играем в бильярд, и мы напиваемся, и нам это нравится, это наш план, поэтому давай уберем это дерьмо с дороги, – заявил он. Ее глаза скользнули обратно к нему, и он сказал напрямик. – Оно было огромным. Это было очень давно, но оно изменило тебя. Ты была права. Я был придурком. Я делал предположения, они были неправильными, и я действовал по ним, хотя не должен был, и это было еще более неправильно. Я бы хотел, чтобы ты нашла время сказать мне об этом много лет назад, чтобы мы могли разобраться, но что сделано, то сделано. Когда ты набросилась на меня, я должен был разобраться со своим дерьмом, найти тебя и извиниться. Этого я тоже не сделал. Я хотел бы знать, почему ты набрала мой номер сегодня, но если ты не хочешь делиться этим дерьмом, это тоже круто. Я просто скажу, детка, я рад, что ты это сделала. Тебе нужно безопасное место, чтобы забыть все дерьмо и сбежать, я дам его тебе. Сегодня вечером. Завтра. На следующей неделе. В следующем месяце. Это безопасное место – я, Табби. Но я не хочу, чтобы это старое дерьмо преследовало нас. Призраки преследуют нас, пока мы не избавимся от них. Давай избавимся от этого гребаного призрака и пойдем дальше, чтобы я мог надрать тебе задницу в бильярде.

Говоря это, Шай видел слезы в ее глазах, но продолжал говорить, а когда остановился, не двинулся с места, хотя это чуть не убило его. Не прикасаться к ней, даже к ее руке. Не дать ей хоть что-то.

Это убивало.

Прежде чем Шай проиграл битву, чтобы сдержаться, она прошептала.

– Ты никогда не надерешь мне задницу в бильярде.

Тогда он улыбнулся, наклонился вперед и обхватил ее руку, лежавшую на стойке бара.

– Приготовься к тому, что тебе надерут задницу, – тихо сказал он.

– Масло меняется в течение года, – так же тихо ответила она.

– Ты будешь печь мне печенье целый год, – парировал он.

– Ладно, но не говори, что я тебя не предупреждала, – ответила она.

Он ел ее печенье, оно было великолепно или оно было отстойным. Если Табита Аллен сделает это, он съест что угодно.

Но Шай не скажет об этом.

Он сжал ее руку, схватил бутылку и направился вдоль стойки к киям на стене.

Табби последовала за ним.

***

Они были в темноте, в его постели, в его комнате.

Шай лежал на спине, глядя в потолок.

Табби лежала на боку в трех футах от него, опустив подбородок.

Она была уничтожена.

Шай даже не был слегка пьян.

Она выиграла четыре партии, он – пять.

Печенье на год.

Теперь он выигрывал что-то еще, потому что текила не делала Табиту Аллен счастливой пьяницей.

Она делала ее разговорчивой.

Это также заставило ее пройти через уродливую историю и доверить ему абсолютно все, что имело значение прямо сейчас в ее мире.

– Он погиб на месте, – прошептала она кровати.

– Я знаю, сладкая, – прошептал Шай в потолок.

– Где ты слышал? – спросила она.

– Когда входил в комплекс, услышал, как об этом говорили ребята.

– Ты не приехал в больницу.

Он удивился, что она заметила.

– Нет. Я не был тем, кому ты была бы рада. Не думал, что смогу помочь. Подошел к Тэку и Черри, помог Шейле с мальчиками, – сказал он ей.