Попытка психологического истолокования догмата о Троице

Но суть не в том, что в Новом Завете не обнаруживается никакой троической формулы, а в том, что нам встречаются здесь три фигуры, находящиеся в очевидном взаимодействии: Отец, Сын, порождаемый чрез Святого Духа, и сам Святой Дух. Формулы благословения, торжественные условия и атрибуты издревле обладали магическим тройственным характером⁷⁸ (например, Трисвятое). Хотя они и не доказывают ничего в отношении Троицы в Новом Завете, они там все-таки присутствуют и, подобно трем божественным Лицам, являются отчетливыми показателями активности архетипа, действующего подспудно и дающего толчок к появлению триадических образований. Это обстоятельство доказывает, что троический архетип уже активизирован в Новом Завете, поскольку последующее в значительной мере является результатом предшествующего. Данное положение особенно верно тогда, когда, как и в случае с Троицей, речь идет о воздействии какого-либо бессознательно наличествующего содержания или архетипа. В самом деле, как показывают обсуждаемые ниже исповедания веры, содержащиеся в новозаветных текстах намеки на божественную Троицу были с абсолютной последовательностью снова доведены до омоусии на соборах отцов Церкви - и это было проделано бессознательно, так как о египетской модели, уже достигшей некогда уровня homooysios, отцы Церкви ничего не знали. Такое воздействие [египетской модели] на будущие поколения явилось неизбежным следствием распространенных во времена первоначального христианства троических упований, будучи не чем иным, как амплификацией уже констеллированного архетипа. В той мере, в какой подобные амплификации выказывают себя абсолютно наивными и непредвзятыми, они служат прямым доказательством того, что объектом новозаветных намеков действительно является Триединство, как это и принимается на веру Церковью.

78 Сюда же относится, например, упоминаемое в Мф.1,17 разделение предков Христа на 3х14 поколений. Ср. роль 14-ти царских предков в Египте (Jacobsohn, l.c., p.66 f)

Поскольку реально люди не знали, что открылось им столь внезапно в "Сыне Человеческом", но лишь верили имевшимся в наличии толкованиям, то можно сказать, что многовековое последействие открывшегося было, собственно, не чем иным, как постепенным развертыванием архетипа в сознании, иначе говоря его рецепцией в систему оставшихся от античности понятийных возможностей⁷⁹. В этом историческом эхе распознается то, что изначально открылось людям во внезапной вспышке озарения и всецело захватило их, хотя они, со своей стороны, и не могли удовлетворительно понять свершившегося, чтобы суметь ясно его сформулировать. Для развертывания и формулировки "открывшихся" содержаний были необходимы время и дистанция. Результаты этой интеллектуальной деятельности отложились в серии тезисов, так называемых догматов, совокупность которых была подытожена в так называемом символе, т. е. исповедании веры. С точки зрения психологии, подобный Breviarium Fidei по праву носит имя "символа", так как это некое символическое выражение, некий антропоморфный образ, описывающий трансцендентный факт, который невозможно ни обосновать, ни истолковать рационально, причем слово "трансцендентный" используется здесь мной в специальном психологическом смысле.

79 как известно, этот процесс начинается уже в Евангелии от Иоанна

А. Апостольский символ

Попытки подобного подытоживания, если верить традиции, начались уже в довольно раннее время. Амвросий, например, сообщает, что использовавшееся в Медиоланской церкви исповедание веры при обряде крещения восходит к двенадцати апостолам81. Это Кредо древней Церкви носит название "Апостольского символа". Его употребление засвидетельствовано начиная с IV в., а звучит оно так:

"Верую в Бога Отца Всемогущего, и в Иисуса Христа, Господа нашего, Который родился от Духа Святого и Девы Марии, распят был при Понтии Пилате и погребен, и в третий день воскрес из мертвых, и восшел на небеса и сидит одесную Отца, откуда приидет судить живых и мертвых; и в Духа Святого, в Святую Церковь, отпущение грехов, воскресение плоти".