Пора домой

– А я полагаю, что люди придумывают себе дело только затем, чтобы заполнить время своей жизни, не замечать, как мучительно быстро оно течет в никуда.

– Не замечать собственную жизнь? Как странно. А разве не случается самоценных фактов этой самой жизни?

– Еще скажите радости труда. Труд всегда воспринимался как проклятье. Или в лучшем случае как скорбная необходимость.

– И это говорит мне учитель труда?

– Мы с вами, Вера Николаевна, не на уроке находимся. Поэтому давайте признаем, что сейчас свобода воспринимается еще и как возможность напиваться до бесчувствия.

– Ну вы-то уж точно пьяны.

– Поэтому и говорю откровенно, что на поверку все эти разговорчики о свободе только расшатывают систему, основанную на послушании.

Вера остановилась, уловив перекличку со словами, которые царапнули ее однажды на проповеди, что-то вроде: запретное Бог оставил доступным, потому что именно свободой выбора проверяется послушание…

– Свободой выбора проверяется послушание, – задумчиво вслух высказала она.

– Послушание. Во-от, послушание! – Тимур Петрович ухватился за конечное слово.

И пока он рассусоливал это «по-слу-ша-ни-е», Вера успела подумать, что он же начинал от обратного, или ей так показалось по крайней мере.

Вообще, по большому счету Тимур Петрович основательно испортил ей момент переживания настоящего, на который она вроде бы настроилась, выходя из булочной. То есть переживание огненного заката, окрасившего полотно неба и белые стены монастыря, в окрестностях которого мельтешила обыденная жизнь, момент проявления горнего мира, который только усугублял скорбь разорванного бытия, именно скудости быта по сравнению с величественным небесным зрелищем, однако он же и внушал надежду на то, что истинное бытие жаждет воплощения в столь же величественной красоте. И именно эта простая, но завершенная красота есть в белокаменных храмах и… Вера даже испугалась внезапно вспыхнувшего воспоминания… Столь же совершенными казались молочно-белые бедра Маши Твороговой, раздетой на публичный позор!

Почти вслух ахнув от этого удивительного сопоставления, Вера пустилась прочь от Тимура Петровича, уверенно и быстро печатая шаги по деревянному тротуару. Теперь ей казалось, что Тимур Петрович Юсупов округлым плоским лицом весьма смахивает на Огонька, но это была уже безусловная глупость, конечно. Не могла собака превращаться в Тимура Петровича и обратно, хотя она никогда не видела их одновременно.

Тимур Петрович тем временем что-то докрикивал ей вслед, вроде бы о какой-то выставке, которую нужно оформить в актовом зале, однако по мере удаления слова его превращались в подобие бессмысленного собачьего лая. А может, Вера просто больше не хотела слушать. Она хотела только досмотреть до конца зрелище огромного заката, который уже затухал, и быстро, почти на глазах сгущались сумерки. Только завернув за угол и оказавшись вне поля зрения Тимура Петровича, она замедлила шаг, размышляя еще о том, что никто же не мешает людям утверждать на земле такую же красоту или по крайней мере подражать ей. В этом хотя бы они свободны. Но почему же столь убога и несовершенна жизнь, как будто в насмешку над человеческими потугами обустройства?

Тимуру Петровичу действительно поручили оформить выставку в актовом зале. А он «делегировал полномочия» Вере, потому что сам в этом ничего не понимал, с его собственных слов. То есть он, конечно, обещал распечатать на принтере работы мастеров русского искусства, которые надо было развесить на стенде в целях патриотического воспитания. Но выбрать картины и обосновать свой выбор он перепоручил Вере, полагаясь на ее вкус, интеллект, интуицию и т. д. А может быть, просто не захотел заморачиваться, однако речь на планерке произнес, призвав дружно заняться патриотизмом:

– Патриотическое воспитание, коллеги, это процесс формирования личности, воздействие на личность, которая будет любить свою родину. Обыватели в большинстве своем не понимают тяжести проблемы. Какое там для них патриотическое воспитание детей и молодежи? Они работают на еду, одежду и жилье. От зарплаты до зарплаты! У кого дела получше, те еще на заграничные курорты ездят. А все равно живут как тараканы – схватил крошку и в нору! Но если вдруг придет человек с дихлофосом, то погибнут все – и те, кто на курорты ездил, и те, кто не ездил, а думал про патриотическое воспитание.