Пора меж волка и собаки

– Так, – опешил Иван, опять удивившись, откуда она все знает. Даже этот разговор при котором вроде бы и не была, – Так он Гуляй. Гуляет, как хочет. Ему привилегия така царская. Одному во всей державе была!

– Так может, он загулял где? Али совсем ушел, откуда пришел. Не он ли говорил, что пришел неведомо откуда, а уйдет неведомо когда? – она склонила голову, так знакомо Ивану с самого детства и в ее синих-синих глазах мелькнули две озорные хитринки.

– Говорил. Ты откель все знаешь? А мамка? – царь отмяк и взял себя в руки.

– Доля такая. Тяжелая доля. Все знать и все уметь, всех беречь и всем защитой быть. Доля така. Вот так, – она повернулась к волкодлакам, – Идите Угрюмы. Спасибо за службу, – в ее глазах они прочитали, – За службу мне!

– Рады угодить боярыня, – Угрюмы поклонились и в их медовых глазах она увидела скрытый смех. Уж они-то знали, куда делся дядька Гуляй, бедовая голова, – Рады служить, только мигните и мы у ваших ног!

– Значит пропал Гуляй? А что ведун наш говорит? – она повернулась к царю.

– Не спрашивал еще! – опешил тот.

– Так спроси! Чего кота за хвост тянешь? Он тебе на что? Ворогов травить, али зелья варить? – Иван даже не почувствовал смешинки в ее голосе.

– Позвать сюда Бомелия! – громыхнул он посохом о каменный пол палаты.

– Елисей Бомелий – царев волхв, – доложил рында, спустя короткое время.

– Зови! – царь поудобней устроился на высоком троне.

Вошел Микулица, как всегда в своем неизменном черном бархатном кафтане с серебряными пряжками, поклонился царю в ноги, быстрым взглядом перекинулся с Малкой, понял все.

– Зачем звать изволил государь? – как ни в чем не бывало, спросил ровным голосом.

– А ты че, в своих темницах переполох не слышал? Почитай весь город на ушах стоит, а он юродствует! Че случилось? Дружок твой пропал! – Иван опять начал свирепеть.

– Каков дружок? Я в затворниках живу. Окромя своей Леты и не вижу никого. Света белого и то не вижу, все по подвалам и по ходам подземным, аки крот, – Елисей гнул свое.

– Ивашка Пересветов сгинул…или помогли… люди добрые. У нас добряков полон двор! Ты ж у нас ворожей! Ведун! Царев волхв! – Иван аж привстал с трона, – Ворожи! Чего тебе надобно для таких дел! Ворожи! Где он?!

– Чего тут ворожить-то, – спокойно, как ушат холодной воды вылил он на всех, – В Нави ваш Ивашка, – он так и сказал по старому в Нави. Не в раю, даже не в Ирии. В Нави. Народ опешил, выпучив глаза, на любомудра.

– Как в Нави? – Иван сел на трон.

– Так – в Нави. Откель пришел – туда и ушел! А что? – Микулица стоял спокойно, как всегда немного выставив вперед правую ногу.

– Боевая стойка. Как в Спасе Нерукотворном учили, – про себя подумала Малка, Выдаст себя когда-нибудь. А впрочем, уже и не помнит никто про Спас-то, – успокоила сама себя.

– А ты, что ж молчал, что он нежить? А? – ехидно полушепотом спросил государь.

– Так ведь не спрашивал никто! – резонно ответил волхв, – А нежити тут полным-полно, что ж про каждую отдельный разговор вести? – он мельком кинул взгляд на Угрюмов, – Да, к тому ж, он не нежить, а бард, герой былинный. Пришел – ушел. Кто ж с Богами спорит. Про это токмо им ведомо, зачем приходил? Хотя он нам вестку дал!

– Каку таку вестку? – склонив, как Малка, голову к плечу спросил царь.

– Про то разговор с глазу на глаз, – сурово и резко ответил ведун.

– Все вон!!! – рявкнул Иван.

Толпясь, бояре и челядь торопливо протиснулись в низкие двери палаты.

Угрюмы не шелохнулись, будто приказ их и не касался, только младший стелющимся волчьим шагом обошел палату, прикрыл створки дверей. Малка, стоящая за спиной Ивана растворилась, как призрак, как бы и не было ее вовсе, как бы поблажило, что она здесь.

– Значить Навь видишь? Может, ты и Правь видишь? Может, ты у нас праведник? Прави ведун? Чего молчишь? – царь, не мигая, смотрел на колдуна.

– Вижу! Я ж ведьмак. Значит должон все видеть. Правь тоже. Но не о том разговор государь и не пучь глаза на меня, я же не девица красная. И посох не сжимай! Ты его не раздавишь, а меня пужать…только самому пужаться. Я ведь не токмо Правь да Навь вижу, я и судьбы Макоши нитку вижу, у кого как она сплетается! – он стоял крепко, скрестив руки на могучей груди.

– Ишь, каков молодец! Шею бычью, пред государем ему гнуть не досуг! – Иван отметил, что на поясе Бомелия висит кривая половецкая сабля, покосился на своих псарей, успокоился, глядя в их медовые, не знающие жалости, глаза. Резко выбросил перед собой посох со смертоносным жалом на конце.

– Напрасно горячишься Великий князь! Так ведь и человека ненароком убить могешь, – Микулица неуловимым движением отклонился от направленного в грудь удара, перехватив посох левой рукой и ставя его у ноги.

– Силен! – восхитился Иван, краем глаза отметил, что Угрюмы восприняли происшествие спокойно, – Доверяют они волхву-то, – подумал он, – А эти врага за версту чуют. Так что за вестка какая? – Спокойно спросил он.

– Вестка такая, – также спокойно ответил чародей, – Мол все, что надобно было тебе сказать и путь определить на распутье твоем, Гуляй сделал и позвало его в другую дорогу, в другие края…

– В какие?