Пора охоты на моржей

Золотые руки у Таната, как будто он от природы был рожден механиком. С какой любовью он относился к моторам, как бережно с ними обращался! За все время, пока Танат обслуживал электростанцию промкомбината, не было случая, чтобы он дал свет не вовремя, сорвал работу мастерской. Принимая два года назад новый американский двенадцатисильный двигатель «Рейнер», он сразу же сказал директору, что будет работать лишь в том случае, если сначала переберет весь мотор и познакомится с его устройством, сделает подтяжку. Директор долго сомневался, убеждал Таната, что нет смысла перебирать совершенно новый двигатель и тем более американский, который изготовлялся с гарантией на определенное число рабочих часов. Но Танат был упрям, а лучшего моториста во всем Увэлене не найти, и директор согласился.

Три дня Танат возился с «Рейнером», старательно протирал каждую деталь тряпочкой и снова смазывал. Таната можно было понять: инструкцию по эксплуатации на английском языке перевести некому, а Владиковых школьных знаний английского для перевода технической литературы без специального словаря явно не хватало. Правда, в общих технических данных они разобрались, но все же увидеть все своими глазами было самой лучшей подготовкой. И электростанция работала бесперебойно, давая энергию мастерской с семи утра и до одиннадцати часов вечера. За время работы Танат и Владик получили по две благодарности, денежные премии и числились в передовиках.

Вот и сейчас Танат со всей тщательностью собрал из всякой рухляди промкомбинатовский мотор для охоты. Некоторые детали были сделаны своими руками. Закончив, Танат сразу же сказал:

— Работать будет, но мы не завод, и, может быть, некоторые детали не выдержат долго. Далеко в море уходить нельзя.

— Тагам! Давай заводи! — торопили косторезы.

Оставив свои вельботы, подошли колхозные бригадиры Кагье, Каляч, Унпэнэр. Промкомбинатовцы завидовали им: у них были надежные шведские моторы «Пента» и «Архимед», и им было легче. Директор пробовал выпросить мотор в колхозе, но ему отказали: мол, для промкомбината охота — это удовольствие, а для колхоза — производство. Возразить было нечего.

Наконец Танат обмотал пусковым шнуром маховик, провернул его несколько раз, делая подсос, и, сказав «То-ок!», дернул за шнур. Мотор дал две-три вспышки и замолк.

— Живой! — обрадовался Таай.

Танат был спокоен. Он снова обмотал маховик и сделал рывок. И со второго раза мотор на средних оборотах заработал четко и ритмично. Все заулыбались.

— Ка-а-ко-мей! Мастеровые руки у промкомбинатовцев, — восхитился Кагье.

Тут же косторезы вместе с директором обсудили состав бригады. Бригадиром выбрали Таая, как самого опытного, мотористами назначили Таната и Владика, гарпунером Кейнытегина и трех человек стрелками и гребцами.

Теперь вся мастерская жила ожиданием, когда вскроется море, все разговоры сводились только к охоте, и работали изо всех сил, перевыполняя план, засиживаясь допоздна в мастерской.

И вот в середине мая оторвало лед и усиливающимся течением с юга стало уносить на север. Но напротив поселка по-прежнему оставалась широкая торосистая полоса припая, по которой невозможно было протащить вельботы к кромке. В сторону скал у мыса Сенлюквин припай становился уже и подходил почти к самому берегу. Туда-то и перетащили на собачьих нартах свои вельботы колхозники. В море еще было много льда, тянулись сплошные ледяные поля, происходили неожиданные сжатия, охотиться было рискованно, и поэтому колхозники решили: выждать погоду и выехать бригадами в Наукан — соседний эскимосский поселок. Как только пришла весть, что там начали промысел моржа, колхозные бригады одна за другой пошли в Наукан.

Такое часто бывало. Если в Увэлене долго держался припай и до кромки было далеко, увэленский колхоз вывозил свои вельботы через перешеек Дежневского массива в старый Кенискун, а оттуда уже своим ходом вельботы переправляли в Наукан и промышляли моржей до тех пор, пока в Увэлене море не освобождалось ото льдов.

В этот раз самой первой вышла в Наукан комсомольско-молодежная бригада Кагье — Каляча. Это опытные, пожилые, еще полные сил зверобои, хорошо знающие море. И когда на колхозном собрании встал вопрос о создании комсомольско-молодежной бригады, старики в один голос заявили, что хороши молодые охотники Эйпес, Теютин, Тымневакат, Выквын — они бесстрашны и смелы, сильны и выносливы, но много делают глупостей, не пустим одних в море. Бригадиром у них пусть будет Кагье, а заместителем на случай болезни — Каляч. И как ни пытались отстоять свою самостоятельность комсомольцы, упрекая стариков, что они все еще хотят жить по-старому, не доверяют молодым, но те настояли на своем. А когда председатель колхоза Ваамче напомнил, как год назад молодой бригадир Гивынкеу завел бригаду в сплошные льды, раздавил вельбот и чуть не погубил людей, молодежь умолкла совсем.

— Хорошо, что рядом оказалась шхуна гидробазы и людей спасли, — говорил Ваамче. — Пусть в каждой бригаде будут старики, — заключил он.