Пора по домам, ребята

Понемногу возвращалось сознание и вспоминалось случившееся. Он открыл глаза. Серый рассвет. В маленькие окошки стучит проливной дождь. Завывает ветер. На печке лежит, свернувшись в клубок, большой черный кот и старательно вылизывает белую лапу. Деда в хате нет. И никого нет. Перевернутая, окровавленная лавка. Погнутый, разбитый автомат в углу. Брошенный кое-как мундир. Крупные слезы покатились из глаз Сташека и медленно текли по щекам. Он плакал не от боли, хотя все его тело было так избито, что даже малейшее движение было пыткой. Он кусал губы от обиды на самого себя, на свою судьбу, от стыда и злости, как он позволил перехитрить себя, застигли его врасплох как неоперившегося птенца. Почему он выпустил из рук автомат, почему не защищался, почему не вцепился голыми руками в горло этому наглому «Орлику»? Ну, в крайнем случае, убили бы его. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Все его тело было обернуто льняной простыней, смоченной простоквашей. Куда делся дед? Уж не сделали ли они с ним что-нибудь? Что с дядей Изидором? Долго ли он здесь лежит? Пора возвращаться в часть. Оружие. Автомат в углу. Родак, превозмогая боль, сполз с кровати на пол. На четвереньках дотащился до автомата, протянул к нему руку, но силы снова оставили его. Он лежал на полу, прижав к полыхающему от жара лбу холодную вороненую сталь…

Первое оружие, которое он получил, была винтовка. Длинная русская винтовка, которая вместе с граненым штыком была выше Сташека. Это было в Киверцах, на Украине. Короткий курс обучения и присяга. «Клянусь истекающей кровью Польской Земле и Польскому Народу, что до последней капли крови, до последнего вздоха я буду уничтожать немецких оккупантов, которые разорили Польшу, до последней капли крови, до последнего вздоха буду сражаться за освобождение Родины, чтобы жить и умереть как честный солдат Польши. Да поможет мне Бог!» А потом построенные в каре на просторном лугу подразделения в едином порыве грянули:

Не будет немец плевать в лицо,
Не онемечит детей он польских…

Польша! Люблин! Варшава! За правобережную часть Варшавы, за Прагу дралась пехота. Там со штыком наперевес шел Сташек первый раз в атаку.

Бежишь в дыму и грохоте, как и другие, стреляешь, кричишь «Ура! Ура!». Бежишь и видишь рядом с собой товарища. Чувствуешь его плечо. И вот первый раз в жизни — лицом к лицу — встречаешься со своим врагом. Немцем! Он стреляет в тебя, в Гожелю, в Ковальчика, в Яцыну! Падаешь. Сердце колотится как бешеное. Страх парализует волю. Вперед! Будь осторожен, Сташек! На тебя наваливается огромный детина. Твой штык мягко входит в него. Не можешь вытащить его обратно. В голове — мешанина. Вот-вот тебя вывернет наизнанку. Вперед, вперед! А потом тебя преследует это перекошенное от страха лицо в немецкой каске, эти вылезшие из орбит, остекленевшие от встречи со смертью глаза…

Автомат он получил на Поморском валу. Достался от Владека Плебана, из его же взвода, тоже «сибиряка». Он был, наверное, года на два, на три старше Родака. Шел с войском в Польшу с самого начала. За плечами у него было сражение под Ленино, а за взятие Варшавы он получил Крест за храбрость.