Порабощенные сердца

Увидев достаточно, уверенный в правильности своих действий, Маурик встал. Инир и Балор последовали за ним.

Они подошли к рабу футов на двадцать — гораздо ближе, чем любой ордовикский воин позволил бы приблизиться врагу, — когда тот заметил их. Друз быстро сунул то, что на взгляд Маурика казалось сломанным лезвием косы, в одну из корзинок. Перевернув другую, как будто спеша подняться из неудобного положения, римлянин встал. Его черные, птичьи глаза метались от Маурика к его спутникам и обратно. Казалось, он взвесил возможности и отказался от мысли о побеге, так как не двинулся с места.

Глядя на то, как напряглись его обнаженные ноги, Маурик презрительно усмехнулся. Хорек! Он считал их дураками, думал, что они не заметили свежесрезанные и заостренные палки, которые он попытался скрыть под рассыпанными листьями?

Даже Инир разгадал жалкую попытку маскировки. Юноша отстранил Друза и, встав на колени, пошарил в куче листьев. Потом поднял одну из палок и осмотрел повнимательнее заостренный конец.

— Грубо, но эффективно. — С удивлением на красивом лице он протянул импровизированное копье Маурику для осмотра.

Маурик взял его.

— Скажи, — он осмотрел раба с головы до ног, как бы припоминая его, — ты, которого зовут "испанец Друз», за какой дичью может охотиться раб с подобным оружием?

Римлянин с ненавистью смотрел на него. Маурик рассмеялся и протянул копье Балору.

— Разожги огонь и обожги острие.

Трудно сказать, какое из чувств преобладало в выражении темных глаз испанца: удивление или страх. Однако он достаточно владел собой, чтобы попытаться принять равнодушный вид.

— Будешь пытать, — сказал он с кривой усмешкой, — или предпочитаешь убить меня прямо сейчас, британец?

— Ни то, ни другое, римлянин. Я собираюсь сделать тебе предложение. Такое, которое будет обоюдно выгодным и удовлетворит всех.

Не стараясь скрыть свою ненависть, жилистый человек выпалил:

— Более всего меня удовлетворил бы вид твоей головы, британец, катящейся по земле, подобно голове обезглавленного тобой безоружного мальчика.

Маурик стиснул зубы. Хотя рука тянулась к мечу, он сохранил спокойный вид. Этот человек был ему нужен. Он единственный из пленников-римлян сохранил ненависть к пленителям, достаточно сильную, чтобы действовать вопреки приказам того, высокого. Следовательно, он был единственным подходящим человеком для целей Маурика.

— Не глупи, римлянин. Если бы ты не был нужен мне, я убил бы тебя сразу.

На мгновение выражение ненависти и вызова в глазах того, казалось, потускнело.

— Нужен, зачем? — спросил он, в его голосе и на лице читалось недоверие.

Маурик не ответил на вопрос.

— Скажи… Друз… принял бы ты свободу, если бы тебе предложили ее? Хотел бы ты покинуть эти места и вернуться к своим легионам? И откажешься ли ты подчиняться приказам своего высокого, чтобы сделать это?

Римлянин никак не отреагировал на свое имя, и даже упоминание о свободе, казалось, мало тронуло его. Но упоминание Мауриком его командира заставило Друза поднять голову и стерло презрительную усмешку с лица.

— Мавриций больше мне не командир! Пусть другие, которые немногим лучше, сотрудничают с ним, едят из его рук, но только не я. Нельзя служить и себе, и Риму одновременно. Он сделал свой выбор, и теперь он верен не Орлам, а шлюхе, с которой спит.

Маурик услышал слабый звук от удара кремня Балора и продолжил, следуя своему плану. Презрение этого раба к своим бывшим товарищам должно сослужить ему хорошую службу.

— Ненависть, горящая в твоих глазах, римлянин, неподдельна. И я уважаю тебя за это. В моем сердце горит такая же ненависть. Но есть люди, которые предпочитали бы видеть мир между нашими народами. Да, они задумали все это много месяцев тому назад. Твои вожди предали тебя так же, как мои — меня.

В глазах-бусинках мелькнул интерес. Последовал еле заметный кивок, может быть, знак согласия?

Маурик двинулся дальше.

— Ваш отряд попал в заготовленную засаду. Я знал не только, где напасть, но и сколько вас будет. Мне обещали даже, что сопротивление будет слабым или его вообще не будет. Видишь… ваш центурион жертвовал твоей жизнью и жизнями твоих товарищей, чтобы попасть сюда и взрастить это зерно мира вместе с трусами из моего народа.

— Почему ты рассказал мне это?

Маурик понял, что смуглый раб поверил ему. Он не спрашивал о деталях, а только о причинах.

— Я хочу, чтобы этот план провалился, и для этого мне нужна твоя помощь.

— Ты, должно быть, сошел с ума, британец. — Он недоверчиво фыркнул. Каким образом это касается меня?

— Выслушай меня. Я хочу, чтобы ты убил Церрикса или, по крайней мере, ранил его. Наш закон запрещает искалеченному или раненому человеку быть королем. Руководство племенем должно быть в руках сильного человека, потому что слабость вождя ослабляет и племя. Если Церрикс потеряет власть, мир, который он поддерживает, долго не продлится.