Порабощенные

После такого минорного воспоминания о разговоре охранников он убрал руки с моей груди и немного, кажется, потерял свой жаркий настрой. Я уже обрадовалась, что мне удалось отсрочить неминучее, как вновь принялся за свое дело.

Вадим, больше ничего не говоря, отодвинулся слегка назад, усевшись полностью на пол, и стянул с меня нижнюю часть костюма. Я сглотнула от напряжения и вытянулась, как солдатик. Я даже привыкла к оголенной груди и почти (ПОЧТИ) перестала стесняться, и вдруг последовал второй, более постыдный для меня этап. Мои трусы. В данный момент я лежала на полу только в них. Когти баггейна легонько царапали мою кожу на ногах, поглаживая и потирая ее. Вадим, похоже, изучал мое тело. Он понимал, что я устроена примерно так же, как и все его женщины до меня, но все-таки мы были разными существами. Человек гораздо более деликатен и хрупок, нежели баггейн или наг.

– Твоя кожа… она просто превосходна. Я никогда не видел ничего более потрясающего в своей жизни!..

Нет, он подлинно, истинно восхищался моим телом и тем, как я устроена. Я не могла в это поверить до конца, но он не притворялся.

– Обычная… – тихо пробормотала я куда-то в сторону, но Вадим услышал.

– Нет, – он стремительным рывком переместился к моей голове и посмотрел на меня с обожанием. – Особенно. Все особенно. Ты, твое тело, твоя кожа, твой запах…

Затем он упал лицом мне между грудей и стал обнюхивать мое тело, ведя носом от бюста по животу и до…

– Подожди, – вырвалось у меня, когда он добрался до самого пикантного места, но Вадим даже не дрогнул. Параллельно с этим он снял с себя извечную кожаную косуху и остался в одной серой футболке, джинсах и кроссовках.

– Я больше ничего не хочу слушать, – как заклинание проговорил он и начал стягивать с меня трусы. Я сопротивлялась, пытаясь натянуть их обратно, но тот действительно больше ничего не хотел слушать. Он уже все решил. Мои слова протеста тут были излишни, я смирилась с тем, что сейчас произойдет.

– Ты поразительная девушка, в курсе? – одним движением сняв с себя футболку, спросил он, ухмыляясь своей мерзопакостной улыбочкой. Я строго посмотрела на него, а после мой взгляд невольно упал на его торс. Да, повышенная волосатость груди и низа живота, но в целом очень даже хорошее телосложение для человеческого облика. В меру накачан, здоровый и крупный мужчина. То, что надо. У него большие и сильные руки, грубые, но так и положено для мужчины.

– Разглядываешь? – отрывисто заглянул мне в глаза он, с шумом втянув в себя воздух. Я даже содрогнулась.

– Просто посмотрела… нет, – я смущенно отвела глаза в сторону. А после и вовсе повернула туда же голову.

– Соня… – Вадим потерся носом о мою шею, закрыв глаза. Его дыхание хлесткими ударами отзывалось на моем теле. Эти жаркие импульсы пылали все отчетливее и отчетливее с каждым его движением.

До моего слуха долетел звук расстегивающегося ремня, а затем и молнии, и тут-то меня поразила жгучая боль, которая разлила по моему телу настоящий кипяток.

– Аха-й! – громко вскрикнула я, запрокинув голову. Вадим слегка зажал мне рот рукой и начал успокаивающе целовать в щеку. Его движения внутри меня были плавными, насколько можно это назвать именно так, хотя я ощущала что-то твердое и болезненно обжигающее, что-то разрезало меня и раздирало внутри мои органы. Вадим убрал руку, но тут же заткнул мне рот своими губами. Я хныкала и ныла от нарастающей боли внизу живота, но Вадиму было труднее. Он сдерживал себя максимально долго, чтобы не навредить меня, но его животные инстинкты дали о себе знать, когда возбуждение перешло в стадию необузданной страсти и желания полностью заполучить меня и мое тело.

Вадим взял просто бешеный темп, и у нас получился самый настоящий жесткий секс, какой я только могла себе представить. Все это время он стонал от удовольствия и пытался подавить в себе этот первобытный мощный толчок, который ударил ему в голову.

– О, Соня, это… это, – его слова путались, а дыхание сбивалось, – чертовски… чертовски, нет, дьявольски великолепно… это невообразимо приятно… я сейчас сойду с ума…

Я вот не испытывала ничего приятного, потому что боль от лишения девственности перекрывала любые блаженные ощущения. Но я была рада, что хоть кому-то из нас хорошо.

– Я совсем скоро… – пробубнил он мне на ухо. И я вся напружинилась от этих слов. Когда же он резко остановился и издал какой-то утробный длительный рык, я поняла, что процесс завершен. Внутри все горело от боли и жара, поэтому каких-то особых чувств там не было.

– Вадим, – обратилась я к нему, когда все уже было закончено.

– Да? – тяжело дыша, отозвался он, лежа у меня на плече.

– Что теперь будет? – не успела я закончить вопрос, как метка на моей руке начала нещадно болеть и одновременно чесаться. Я подняла руку и увидела, что отметины нет, но вместо нее остался красный след, как после легкого ожога.

– Ну, в любом случае, нагу ты больше ничего не должна, а потому одевайся. Я забираю тебя с собой.

Я посмотрела на него, поджав недоверчиво губы, но все же сделала, как он велел.