Поражения, которых могло не быть

Директива 45, по сути, повторяет план «Барбаросса», таким образом, концепция одновременного наступления против СССР на всех направлениях не была отвергнута Гитлером и не встретила особых возражений со стороны командования вермахта. Однако, как и в конце 1941 г., нацистская Германия столкнулась с дефицитом бронетехники. К концу лета 1942 г. танковые дивизии на Восточном фронте претерпели радикальное изменение в своем составе в сторону уменьшения численности танков и людей. Например, 2-я и 5-я танковые дивизии имели по пять батальонов. При этом 2-я ТД на начало августа 1942 г. имела в своем составе 18 Т-II, 21 T-III, 4 Т-IV, 3 командирских танка и 28 САУ 38 т[386]. Таким образом, материальная часть некоторых танковых дивизий вермахта на Восточном фронте летом 1942 г. была хуже или соответствовала тому, что было зимой 1945 г. И 2-я ТД не была исключением, например 5-я ТД имела в своем составе 71 легкий танк. Обе дивизии имели по одному танковому полку, дополненному артиллерией и инженерами, но без пехоты[387]. При этом на 27 июля 1942 г. положение 2-й ТД было удручающим, эта дивизия имела на вооружении только 12 танков, из них 4 средних[388]. 1-я ТД имела только 36 танков в своем составе, являясь фактически усиленным артиллерией и инженерами батальоном[389], кода 20 июля 1942 г. 5-я ТД имела в своем составе 46 танков, но в то же время в 20-й ТД вообще не значилось танков[390]. Такое положение с насыщенностью дивизий бронетехникой стало следствием как больших потерь на Восточном фронте, так и перераспределения немалого числа танков в пользу группировки Роммеля.

План, который слишком часто меняли

Планы нападения на СССР тесно переплетались с политикой и расовой теорией Гитлера. В исторической науке даже четко не выделены политические мотивы, почему Гитлер принял решение о нападении. Якобы лидер нацистской Германии опасался удара с Востока, когда вермахт будет вести борьбу с Англией, осуществляя операцию «Морской лев». Но в то же время Браухич в июльском докладе Гитлеру обрисовал положение Красной армии как удручающее, при таком состоянии своих вооруженных сил СССР однозначно не мог наступать. В дальнейших докладах оценка вооруженных сил СССР была пересмотрена в пользу увеличения числа дивизий, однако в целом немецкие генералы были невысокого мнения о Красной армии.

Попытки СССР присоединить Финляндию могли бы выглядеть достаточно весомым аргументом в пользу концептуальных идей, утверждающих, что Гитлер собирался напасть на СССР из-за действий Сталина в Балтийском регионе, но в переговорах Гитлера и Молотова в Берлине 13 ноября 1940 г. первый четко объяснил, что «Финляндия остается в сфере интересов России»[391]. Единственное, что в связи с Финляндией волновало Гитлера, — это вопрос вмешательства в советско-финский конфликт США, если те поддержат Швецию, которая вполне, по мнению Гитлера, могла оказаться на стороне Финляндии в вероятном новом конфликте Москвы и Хельсинки[392].

Молотов на переговорах 13 ноября уклонился от ответа на вопрос Гитлера о том, объявит ли СССР войну США, если последние будут поддерживать финнов. Молотов лишь сказал, что этот вопрос неактуален, поскольку СССР не планирует воевать в Балтийском регионе[393]. Своим явно провокационным вопросом насчет возможности войны между СССР и США Гитлер прощупывал почву, его интересовало, каковы на тот момент отношения между Москвой и западными союзниками.

Гитлер был недоволен присоединением Молдавии и Буковины к СССР. Однако на вопрос Молотова насчет проливов Босфор и Дарданеллы Гитлер ответил, что «имперский министр иностранных дел уже предусмотрел этот пункт и имеет в виду пересмотр заключенного в Монтре соглашения о них в пользу СССР»[394]. А на вопрос Молотова о том, одобрит ли Германия советские гарантии Болгарии, Гитлер дал вежливо отрицательный ответ, предложив обмен советских гарантий Болгарии на пересмотр соглашения в Монтре. Но окончательно этот вопрос должен был решить, как заявил Гитлер, лично Сталин[395]. Гитлер ссылался на то, что Болгария сама не просила СССР дать ей гарантии независимости[396], когда Румыния, на чей опыт ссылался Молотов, такой запрос Берлину дала.

Разумеется, Гитлер не был искренен с Молотовым на переговорах 13 ноября 1940 г., так как уже 31 июля 1940 г. сказал своим генералам на военном совещании, что на Балтике не может быть двух сильных держав. Но главным мотивом все-таки оставалась вероятность союза Британии и СССР, чего опасался Гитлер. Россию Гитлер назвал «восточноазиатской шпагой Англии и Америки против Японии».