Порча, сглаз, или Сама дура… Дневник экстрасенса

Через некоторое время я заметила, что кладбище освещается факелами. Глеб Иванович с каким-то парнем поставили передо мной бак с чистой водой и пустую бочку. Когда последний человек ступил на кладбищенскую землю, я начала очищать пространство. Все дружно в полный голос читали молитву.

Свойство любой молитвы в том, что она настраивает энергетические потоки человека на высокий частотный диапазон, противостоит низким энергиям зла, ненависти и смерти. Огонь выжигает из пространства грязные и черные энергетические сгустки, лишая их силы воздействия на энергоинформационное пространство и людей. Таким образом высокая энергия молитвы, умноженная многократно количеством молящихся, рассеивает тьму. Низкочастотные энергии, имеющие в своей основе смертельную информацию, впитывает и записывает на себе вода. Емкости с водой становятся ее собирателями. Выпить такую воду равносильно тому, чтобы выпить яд. Но я умею из грязной мертвой воды делать чистую живую. Живая и мертвая вода испокон века фигурировали в народных сказаниях всех народов.

Молитва «Отче наш» разносилась по всему кладбищу, что придавало сил и жителям села, и мне. В это время я совершала свои магические обряды. Темнота, которая по всем законам природы уже должна была наступить, как будто остановилась. Небо над кладбищем высветилось. Люди удивленно смотрели вверх, на чудо, созданное своими же мыслеобразами. Каждый из них вспоминал в это мгновение своих ушедших в иной мир родственников добрыми словами и молился за них. И совсем неважно было, каким образом они покинули их: были убиты, умерли сами или совершили суицид. Добрые мысли, слова молитвы и свет факелов высветили через небо родовые матрицы в пространстве Вселенной. Из глаз сотен людей лились слезы очищения. Они несли мертвую воду и сливали ее в пустой бак, как ненужную родовую информацию, в которой содержится причина многочисленных смертей в роду – проклятие. В их глазах читалась благодарность. Лица светлели. Люди становились вокруг меня, заключая меня в обережный круг.

Честно говоря, на мои глаза тоже навернулись слезы. Я их смахнула украдкой и продолжала работать. Энергетика пространства становилась все легче и светлее. Кто-то уже стал улыбаться. В людях проявлялась радость очищения. Когда я закончила очищать воду, собравшую весь негатив, люди стояли плотным кольцом. Они не гасили своих факелов, чтобы я могла спокойно работать. Практически обессиленная, я попросила перенести воду в церковь. Вся толпа двинулась за мной. Я и каждый из присутствующих окропляли этой чистой водой, очищенной от магии смерти, стены храма. Сообща мы чистили ее пространство. Глеб Иванович и подобные ему, потерявшие детей, брызгали воду и на себя тоже. Им так было легче. Наверное, со стороны это зрелище выглядело впечатляюще нелепо и дико. Но все подошли к делу очищения села, своего рода и пространства жизни ответственно и осознанно, потому что были измучены горем и страхом потери близких людей.

Массовое родовое проклятие отступало. Сознание людей прояснялось. И, когда осталось совсем немного живой воды, бабка Анисья, набрав свой ковш, засеменила к разрушенному дому попа, о котором, казалось, все забыли. Народ дружно двинулся за ней. А я стояла и улыбалась. Поистине: велика сила людей в любых деяниях. Стоит их души «заразить» добром и любовью, как они начинают осветляться и действовать в позитивном русле.

Глеб Иванович взял меня за руку и повел вслед за всеми. Его суровый и напуганный взгляд потеплел. Он ласково заглядывал мне в глаза.

– Фатима, вы проголодались, наверное. Останьтесь у нас, переночуйте, а завтра утренним рейсом улетите. Я обещаю, что никто вас не побеспокоит в моем доме.

Я только устало улыбнулась.

– Глеб Иванович, я бы с удовольствием погостила у вас. Погода стоит хорошая, в селе сейчас чисто и уютно… Но мне нужно домой. Отдохну в самолете. Вы же видели, как я отдыхаю.

– Видел-видел, голубушка, как ты глаз не смыкала. Просто молчала и в окно иллюминатора на облака смотрела. Что ты там видела?

– Видела я там много того, что никто не видит, и о чем нельзя рассказывать. Тишина и молчание – мой основной вид отдыха, – засмеялась я.