Порченый подарок (СИ)

Да уж, это еще один повод для расстройства. На три послания моему отцу, отправленные скрытым способом, не позволяющим нас выследить, в который я не вникала, пока не было получено ни одного ответа. Выходит, гнев его на блудную дочь сильнее, чем мы предвидели, и он не готов пока простить меня. А что, если… Нет, такое развитие событий невозможно, он строг, но отходчив и к посторонним, а уж мне-то никогда по-настоящему не пришлось познать на себе его злость и даже строгость. Просто ему тоже нужно больше времени. Кажется, в моей жизни настал какой-то странный период ожидания улучшений, но сетовать на это я не собиралась. Ведь знала, на что иду.

— Если тебе так скучно, то ты мог бы охотиться или выходить в море с рыбаками, чтобы посмотреть на их работу, но не гробить свое здоровье в кабаке…

— Прекрати! — оттолкнул меня Алмер. — Может ты и аристократка по рождению, Мунни, а я простолюдин, но не забывай, что теперь ты моя жена, а негоже жене поучать мужа. Лучше забирайся в постель и дай мне то, что по праву мое. Давай, милая, скорее, знаешь ведь — я ненавижу терпеть.

Я опустила глаза и отступила дальше, ускользая от его рук, начавших пробираться мне под юбки.

— Не нужно, Альми, — покачала я головой, отводя глаза. — Мне нельзя сегодня.

Супруг нахмурился, как если бы и не сразу понял, о чем я, а потом его челюсти сжались до хруста и взгляд стал злым.

— Опять? — отрывисто спросил он и резко поднялся. — Да во имя Пресветлой Даиг, Мунна, разве ты не знаешь, что твоя беременность повышает наши шансы? Твой старик не сможет не растаять, узнав о том, что у него будет внук! И уж точно не покусится на жизнь его отца!

Унижение и обида вспыхнули во мне, заставляя вскинуть голову.

— Но что я могу сделать? — раздраженно возразила, сжав кулаки. — Разве я нарочно как-то препятствую зачатию?

— А разве нет? — еще больше повысил голос Алмер, поднимаясь. — Ты же меня подпускаешь к себе как можно реже! Такое чувство, что это каторга для тебя! Что, небось, уже сто раз пожалела о своем выборе и считаешь, что слишком хороша для меня?

— Что ты несешь? Я сбежала с тобой из дому, бросив все, не забыл?

— Ну да, и оказала уже этим такую великую честь, что просить еще чего-то — неимоверная наглость с моей стороны?

— К чему эти упреки и такой тон! — С какой стати я должна оправдываться или чувствовать себя в чем-то виноватой?! — Я твоя законная жена!

— Ну так вспоминай об этом почаще в постели, а не лежи с лицом мученицы! — выкрикнул муж мне, а ощущение было, что ударил.

— Но мне больно, а я ведь просила тебя…

— Ой, замолчи! — пренебрежительно отмахнулся он от меня, как от обманщицы. — Да какой нормальной женщине бывает больно с мужиком спустя столько времени?

— И что ты хочешь этим сказать?

— Что все дело в тебе. Наша проблема в тебе, Мунни! И тебе стоит… ну, не знаю, что-то делать с собой, потому что если так и продолжится, то все наши мечты и планы развалятся по твоей вине!

— Ты не можешь так говорить! Это несправедливо! Ты заверял меня, что ничто не может стать помехой нашей любви, и ни о каком ребенке тогда речь не шла!

— Ага, ничто, кроме тебя самой, Мунни. И что я был бы за мужчина, если бы не хотел увидеть свое продолжение в потомстве. — Алмер тяжело поднялся и пошел обратно к двери. — Пожалуй, лучше мне проветриться. Ты опять так меня разочаровала, любимая, и нужно время немного успокоиться.

Опять время, это проклятое время…

ГЛАВА 3

На краткий момент мой характер едва не взял надо мной верх и не подтолкнул рвануться вслед за Алмером, накричать на него, высказывая и свои все обиды-разочарования в полный голос, а не смиренными намеками, но я сдержалась. Остановила меня мысль о том, что каждый брошенный мною в него камень мой бедный муж ощутит в сто крат сильнее, чем могла бы я. Неравный брак — вещь зачастую непростая для обоих супругов, и если моей проблемой были лишь унижение и потеря статуса в глазах общества, которые я могла легко перенести, опираясь на чувства нас связывающие, то ему придется постоянно жить с пониманием, что он позарился на то, чего недостоин по факту своего происхождения, вечным презрением со стороны аристократов, даже когда наш союз станет общепризнанным фактом, и бесконечной завистью людей своего слоя. У меня был отец, который, я твердо знаю, потеплеет рано или поздно и не отречется от меня, состояние, принадлежавшее исключительно мне и доставшееся в наследство от матери, а у Альми теперь была лишь я. Так разве достойно будет с моей стороны превратиться в упрекающую фурию, когда ему и так наверняка хуже некуда от понимания своего положения.