Порезы

Он отпустил Шарлин, отступил на шаг назад и поднял конец бельевой веревки. Затем подошел к столу для завтраков. Выдвинул стул и сел.

Шарлин стояла между ним и кухонной дверью.

На верхней половине двери имелись четыре оконных стекла, сквозь которые пробивался солнечный свет и резал глаза, когда он пытался смотреть на Шарлин. Он жалел, что не прихватил с собой солнцезащитные очки.

- Я не хочу, чтобы бекон подгорел, - сказал он. - Нет ничего хуже подгоревшего бекона.

Она подняла голову и открыла дверцу холодильника.

- Думаю, что ты должна готовить на слабом огне, - сказал он, и прищурился, глядя на то, как она достала из холодильника плоскую коробку и закрыла дверцу. Затем она открыла ее и подошла к столу. Теперь он мог смотреть на нее, не боясь солнечного света.

Так-то лучше.

Она присела и достала из шкафа небольшую сковороду. Затем вытащила из коробки тонкие ломтики бекона и разложила на нее.

- Если огонь будет слишком сильным, - сказал Альберт, - бекон сгорит. И на вкус получится, как опилки. Терпеть не могу пережаренный бекон. Пускай лучше будет слегка недожаренным, чем горелым.

- Сделаю огонь минимальным, - сказала Шарлин тихим голосом. - Но это займет больше времени.

- Я никуда не тороплюсь. - Он повернулся на стуле и скрестил ноги в лодыжках. - У нас целая куча времени, и мне абсолютно плевать на то, сколько будет готовиться завтрак.

- Сколько ты хочешь ломтиков?

- А сколько помещается на сковороду?

- Шесть. Но потом они ужарятся и станут меньше. - Она подняла сковороду и понесла к плите. - Можно положить еще пару кусочков.

- Сделай, как говоришь. - Альберт взмахнул ладонью, пустив по веревке волну, которая дошла до самой лодыжки девушки. - Шесть мне, два тебе.

- Спасибо, - сказала она.

Он дернул за веревку. Та резко натянулась, подняв ее ногу над полом. Она выронила сковороду. Та с грохотом упала на плиту, в то время, как она взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.

Альберт ослабил натяжение веревки. Нога девушки опустилась на линолеум.

- В следующий раз, - сказал он, - не умничай.

- В любом случае ты меня убьешь.

- Возможно, а возможно и нет. Все зависит...

Она повернулась к лежащей на плите сковороде.

- Зависит от чего? - Спросила она.

- Я не знаю. Думаю, что от того, как ты будешь себя вести.

- Я стараюсь вести себя хорошо. Я же делаю все, что ты мне говоришь, не так ли?

- Ну в общем-то да, - признался он.

- Я совсем не пытаюсь сопротивляться.

- Пока нет, - сказал он, а затем, улыбнувшись, добавил: - В любом случае, сопротивляться было бы бесполезно.

- Я даже ни на что не жалуюсь.

- Ну практически.

- Я позволяю тебе делать... все, что ты захочешь. Я ведь делаю все, что ты скажешь, не так ли?

- Почему бы тебе не снять халат? - Сказал Альберт.

Она посмотрела на него через плечо:

- Но мне холодно.

- Черт возьми, что звучит почти как жалоба.

Шарлин сделала глубокий вдох, а затем отошла от плиты и начала расстегивать пуговицы. Она сняла халат, и, держа его в одной руке, подошла к Альберту.

Он наблюдал, как ее грудь слегка покачивается вверх и вниз в такт шагам. Соски, розовые и твердые, торчали прямо, словно ластики на совершенно новых карандашах.

Он перевел взгляд к животу и ниже, вплоть до выбритого треугольника с обнаженной и кажущейся такой незащищенной промежности.

Она передала ему халат:

- Вот.

Он взял его и отбросил в сторону.

- Теперь вернемся к нашему бекону, - сказал он.

Она повернулась. Когда она шла обратно к плите, Альберт смотрел на ее гладкую, голую спину и упругие ягодицы.

Он глубоко вздохнул, втягивая ноздрями аромат жарящегося бекона.

- О, да, - сказал он, - лучшего в жизни быть просто не может.

- Ой! - Внезапно воскликнула Шарлин, отскочив от плиты.

- Что?

- Он шкворчит!

- И что из того?

- Это больно.

- Если бекон подгорит, тебе будет гораздо больнее.

Она посмотрела на себя, покачала головой, затем, нахмурившись, перевела взгляд на Альберта:

- Разреши мне надеть халат?

- Нет.

- Фартук?

- Я хочу чтобы ты была такой, какая есть.

- Эти брызги меня обжигают.

Альберт улыбнулся:

- Зато тебе больше не холодно. Возвращайся к плите.

Она повернулась обратно. Вздрагивая и морщась, от попадающих на голую кожу капель раскаленного жира, она взяла в руки лопатку и принялась переворачивать бекон. Через несколько секунд она покачала головой.

- В чем дело? - Спросил Альберт.

- Я не могу перевернуть бекон этой штукой. Мне нужна вилка.

- Переворачивай лопаткой.

Внезапно она швырнула лопатку в стену, развернулась и топнула голой ногой по полу. Обе ее груди в этот момент подпрыгнули.

- Ей не получается! - Выкрикнула она.

- Ладно, ладно. Возьми вилку.

- Спасибо.

Она пересекла кухню, распахнула ящик рядом с раковиной и достала из него вилку с длинной ручкой. Затем, вместе с ней, вернулась к плите. Взявшись одной рукой за ручку сковороды, другой она начала переворачивать ломтики бекона.

- Только даже не пытайся выкинуть при помощи этой вилки какой-нибудь фокус, - предупредил ее Альберт.

Она проигнорировала его слова, продолжая переворачивать ломтики.