Порядочная женщина

– Хожу в музеи, Театр Франсэ… да, еще в Сен-Сюльпис по воскресеньям, послушать, как играет на органе месье Видор. Он невероятно талантливый. Еще мы с мисс Харпер ходим читать в сад Тюильри… Иногда я езжу в Булонский лес…

– Только послушай себя! Сколько всего интересного, сколько культуры и знаний! Это я сделала так, чтобы твое образование ничем не уступало образованию любого джентльмена. Кроме того, ты прекрасно ездишь верхом, умеешь править гигом[56], знаешь все танцы и можешь одинаково свободно общаться с портье и президентами. Как тебе кажется, неплохую работу я с тобой проделала?

– Я думаю, неплохую.

– Ты думаешь. Отлично. И как считаешь, могу я еще немного этим позаниматься?

Альва много раз за последние годы представляла себе этот вечер. Лучшие из юных джентльменов Парижа выстраивались в очередь ради танца с ее дочерью, невероятно элегантной в белом тюлевом платье – им так хотелось впечатлить ее кадрилью или вальсом. У Консуэло было все, о чем Альва когда-то мечтала.

В течение одного танца могло произойти очень многое, поскольку на балах, подобных этому, времени, чтобы побеседовать между танцами, попросту не имелось. Тем общим, что объединяло всех девушек на балу, независимо от их статуса или внешности, была непорочность – именно она и демонстрировалась. Все махинации родителей – обсуждение и рассмотрение потенциальных союзов, если юная леди оправдает ожидания (или если ее семья сможет всех убедить, что это так) оставались за кулисами.

В молодости прагматическая сторона первого выхода в свет ничуть не беспокоила Альву – она думала только о романтической стороне события и с замирающим сердцем пыталась угадать, который из добивающихся ее джентльменов получит одобрение отца.

Что касается ее дочери – Консуэло могла думать лишь об Уинтропе Резерфорде, который уехал в Испанию смотреть бои быков. Если сегодняшний вечер и казался ей романтическим, таинственным и волнительным, она очень хорошо это скрывала. Перед самым выходом из отеля Консуэло спросила: «А нам обязательно оставаться там допоздна?»

Со своего кресла Альва наблюдала за Консуэло, которая приветствовала каждого из джентльменов скромной улыбкой, выполняла все фигуры танца, а затем, улыбаясь так же скромно, их покидала. Те из юношей, которые желали продолжить знакомство (а этого желал каждый без исключения) подходили к Альве, чтобы обсудить эту возможность. Уильям проводил все время в салоне или в гостиной в кругу подобных ему джентльменов, обсуждая лошадей, яхты, ипподромы и гончих псов.

Такой вывод в свет дочери принципиально отличался от того, что выбрала Элис для Гертруды. Элис собиралась открыть двери своего дома только тем американским наследникам, чьи фамилии ласкали ей слух. Она уже давно позволяла Гертруде ездить с друзьями на конные прогулки без сопровождения – совсем как когда-то мать леди Си. И какие плоды это принесло? Юная и цветущая мисс Консуэло Изнага позволила Уильяму (и кто знает, кому еще) снять с нее «пробу», а потом вышла замуж за человека, которого привлекали именно такие женщины, и в результате ее жизнь превратилась в череду несчастий, измен и, наконец, чудовищного предательства, следствием чего стала потеря самой близкой подруги, брак которой, вполне возможно, разрушен. Альва не собиралась пускать свою дочь по такой же скользкой дорожке.

Краем глаза Альва увидела Уильяма, который приблизился к ней и заявил:

– Наша дочь – самая прелестная девушка на балу.

Альва промолчала.

– Ее мать тоже прекрасна.

Альва оставила его стоять в одиночестве.

Последняя неделя в Париже. Дальше – Лондон. В Лондоне их ждал ужин с леди Альбертой Спенсер-Черчилль и ее сыном-герцогом, а также с парой десятков гостей и знакомых. Хотя именно здесь, в салоне графини Мелани де Пурталь, у Альвы появилась возможность помечтать о том, как темные блестящие волосы Консуэло украсит королевская корона – среди гостей графини был…

– Принц Франц Иосиф Баттенберг, – сообщила герцогиня Альве, которая сидела с ней рядом. – Многие считают, что он не так влиятелен, как его братья. Но если его влияние подкрепить достаточными средствами, в свое время он вполне может стать правителем Болгарии.

Альва окинула принца Иосифа взглядом. Высокий, стройный, вытянутый в струнку, с густыми волосами и привлекательным лицом… Она спросила:

– Кажется, один из Баттенбергов женился на дочери королевы – принцессе Беатрисе?

– Да, это был Генри. Виктория дала согласие на их союз, что пошло на пользу всем родственникам.

Открывшаяся перспектива заинтересовала Альву, и она не без гордости заметила:

– Несколько лет назад я говорила своей снохе: девочкам обязательно надо учить немецкий язык и историю Германии. Ее дочь на два года старше моей, но гораздо меньше подготовлена для того, чтобы занять положение в обществе.

Альва располагала некоторыми сведениями о семье Баттенберг, помимо свадьбы Генри и принцессы – она вспомнила, что лет десять назад старший из братьев был правителем Болгарии, но после конфликта с Россией и собственным правительством отрекся от власти. Она спросила герцогиню: